Пещера Лейхтвейса. Том третий

— Милый мой, я также приготовила тебе маленький сюрприз, и, надеюсь, ты останешься доволен им. Хотя это только бумага, простая печатная бумага, но на ней напечатаны немецкие слова: эта пачка, которую я кладу на твои колени, приносит нам вести с нашей далекой родины.

С этими словами она вынула из-за спины тяжелый пакет и положила его перед мужем. Лейхтвейс вскочил с радостным криком. Он обеими руками прижал связку к сердцу и несколько минут не мог произнести ни слова.

— Немецкие газеты… действительные, настоящие немецкие газеты… Какая ты умница, моя дорогая Лора! Ты исполнила мое давнишнее, самое горячее, сокровенное желание. Благодарю тебя, тысячу раз благодарю! А теперь, друзья мои, проведемте послеобеденный часок-другой на немецкий манер: я буду читать вам вслух газету, принесшую нам вести о стране, людях и событиях, в которых мы принимаем такой живой интерес.

Лейхтвейс открыл пакет дрожащими от радости руками и сверкающими глазами пробегал печатные листочки. Они были того же года и вышли из печати не позже шести недель тому назад.

Мужчины закурили трубки, Лейхтвейс прислонился спиной к дубу, и чтение началось. Многие известия удивили разбойников. Они узнали судьбу нескольких людей, с которыми были знакомы прежде.

— Черт знает что! — воскликнул Лейхтвейс, едва взглянув в один из номеров. — Наш жестокий преследователь, уголовный судья Преториус, достиг зенита своей карьеры. Он произведен Карлом Нассауским в министры. Вот тут его назначение.

— Бедное Нассауское герцогство, — вздохнул Зигрист. — Какое будущее ожидает тебя при таком министре? Что станется с твоим населением, когда им будет управлять человек, забота которого состоит в потворстве причудам герцога и для которого счастье подданных не имеет никакого значения?!

— Ну, мы едва ли когда-нибудь попадем в такое положение, — проговорил Лейхтвейс, наморщив брови, — чтобы этот министр стал нам страшен.

Он пропустил несколько строк, пока дошел до места, которое снова заинтересовало его.

— Вот удивительное известие! — воскликнул он вдруг. — Я сейчас прочту вам его.