Пещера Лейхтвейса. Том третий

— Твои слова мне по сердцу, Генрих Антон Лейхтвейс! — воскликнул слепой. — Ты ненавидишь Батьяни, я тоже считаю его своим смертельным врагом. Поклянись мне, что ты присоединишься ко мне, чтоб наказать его, как он того заслуживает. Поклянись мне, что ты мне поможешь отомстить ему: я ослеп и не могу один сделать этого. Я покажу тебе удобную дорогу в Кровавый замок, потому что распилить оконную решетку тебе никогда не удастся.

— Ты ждешь от меня обещания? — торопливо ответил Лейхтвейс. — Охотно даю его. Если ты впустишь меня с женой в Кровавый замок, то я накинусь на Батьяни, как удав на тигра. Я буду держать его в тисках, а ты тем временем можешь услаждать свою месть.

— Идет! — воскликнул слепой. — Спустись с твоей веревочной лестницы, Генрих Антон Лейхтвейс, и жди меня внизу этого холма; через несколько минут я приду к тебе.

Лейхтвейс спустился с окна, снял лестницу, положил ее и поспешил к жене, стоявшей в нескольких шагах и с удивлением смотревшей на него. Он в коротких словах рассказал ей, в чем дело, и затем оба поспешили к подножию холма навстречу таинственному слепцу.

— Может быть, он обманул тебя, — заговорила Лора, — вдруг он не придет, а вместо того мы попадем в руки слуг Батьяни?

— Нет, Лора, — твердо ответил ей муж, — этот слепец не обманет меня. В его голосе слышится непреодолимая и непримиримая ненависть к Батьяни. Старик придет и проводит нас в замок к нашему сыну. А вот и он! — воскликнул в ту же минуту Лейхтвейс.

Слепой стоял наверху холма и делал им знак подойти. Лора и Лейхтвейс побежали изо всех сил.

— Гейнц, — шепнула пораженная Лора, увидев лицо слепого, освещенное луной, — эти черты мне знакомы, я уже раньше видела их… Только человек этот, должно быть, слишком изменился и поседел.

— Я не помню, чтобы когда-нибудь видел его, — проговорил Лейхтвейс.

— Ну, так я скажу тебе, кто это, — тихонько сказала Лора, схватив мужа за руку и удерживая его, — это — слуга Риго.

— Слуга Батьяни?! — воскликнул Лейхтвейс. — Черт возьми, это похоже на измену.

— Не бойся, Генрих Антон Лейхтвейс, — заговорил слепец, который, с присущей всем слепым остротой слуха, расслышал слова разбойника. — Клянусь всемогущим Богом, лишившим меня зрения за мои преступления, клянусь тебе — ты можешь довериться мне. Я ненавижу и презираю Батьяни не менее, чем ты и твоя жена, и в доказательство должен сказать тебе, что без меня твоего мальчика уже давно не было бы в живых.

— Мое дитя! — воскликнула Лора вне себя. — Веди меня к сыну… Мне все равно, если бы и пришлось после этого умереть под ударами коварного убийцы. Я хочу видеть моего сына, прижать его к своему сердцу.

Материнская любовь победила последние сомнения, Лейхтвейс и Лора последовали в замок за слепым. Этот последний вошел с ними за ограду здания и вдруг остановился перед подъемной дверью, открыть которую мог только посвященный. Дверь эта была опущена, так как слепой только что прошел через нее, выходя из замка.

— Я пойду вперед, — проговорил Риго, — здесь я нахожу дорогу так же хорошо, как зрячий. Вы же следуйте за мной, только остерегайтесь, чтобы не оступиться.

С того места, где находилась подъемная дверь, начиналась ветхая, полу сгнившая лестница. Риго и его спутников окружила ночная тьма.

Слепой приказал Лейхтвейсу, для большей безопасности, запереть за собой подъемную дверь. Сначала последний не хотел этого сделать, все еще боясь какой-нибудь ловушки, но Лора, которая думала только о том, как бы скорее увидеть сына, упросила мужа не противоречить старику.

Подъемная дверь была закрыта. Поднявшись по ветхой лестнице, все трое вошли в длинный темный коридор, который привел их ко второй лестнице — винтовой. Здесь уже не было перил и подниматься было чрезвычайно трудно и опасно. Хотя слепой только ногой ощупывал ступеньки, тем не менее поднимался с такой уверенностью, какую могла создать только продолжительная привычка. Но Лейхтвейс, боясь за жену, поднял ее и понес на руках по опасному проходу. Через единственное окно проникал свет луны, благодаря которому Лейхтвейс мог подняться по ступенькам. Наверху они вошли в залу. Пройдя ее, они вступили во вторую комнату, в которой Риго открыл стенной шкаф. Из него вела лестница в башню. Еще минута — и слепой остановился. Протянутой рукой он указал на дверь, закрытую крепким железным засовом и запертую на замок.

— За этой дверью находится ваш сын, — со строгой торжественностью проговорил он, — соберитесь с силами, мужайтесь. Не предавайтесь горю, утешайте себя мыслью, что вы достигли цели. Теперь две вещи уже не уйдут от вас: любовь вашего сына и мщение вашему заклятому врагу. — С этими словами слепой открыл двери. Лора бросилась в комнату. Невыразимый крик вырвался из ее груди. Это был крик радости, горя, счастья, ужаса и страдания. Лейхтвейс шел за женой. Отец и мать остановились перед грубой постелью, на которой лежал их сын. Они смотрели и не могли наглядеться на милого кудрявого мальчика, мирно спавшего перед ними. Слезы, одна за другой, капали из их глаз и скоро перешли в рыдания. Их дрожащие губы все повторяли только одно слово: