Пещера невольницы-колдуньи

Итак, Али-Баба купался в своем воображаемом сокровище. Он не знал (да и откуда ему было знать), что за скалой сейчас беседуют те, кто навсегда изменит его, торговца роскошными коврами, одинокую жизнь. И что произойдет это более чем скоро.

Свиток двадцать шестой

О да, Маруф и в самом деле оказался прав. Ибо башмачки, к которым сначала Зульфия отнеслась так недоверчиво, выдержали испытание горными тропинками просто замечательно. Девушка призналась себе, что прогулка по горам не напугала ее, не оказалась тяжелой, как можно было бы ожидать. Эта прогулка успокоила Зульфию, подарила ей желанную передышку. Ведь в горах, Аллах всемогущий, оказалось так красиво, так тихо… Ноги сами несли девушку вверх, а она любовалась видами, что открывались то слева от нее, то справа.

Вот мелькнула в траве изумрудная ящерка, вот над горами расправил крылья орел, вот распахнула свои объятия роща олеандров…

— О Аллах милосердный и всемилостивый! Как же тут хорошо! Надо будет сто тысяч раз поблагодарить болтушку Фериде. Одна только эта прогулка оказалась куда радостнее, чем жизнь с презренным мужем… Но как же я была слепа, не видя, что он охладел ко мне, не чувствуя, что более он не наслаждается ни моими объятиями, ни самим моим присутствием!

Девушка перепрыгнула с камня на камень. Горный воздух кружил голову, дарил необыкновенное чувство свободы и уверенности в себе. Мысли Зульфии приняли совсем другое направление.

— Как же я была глупа, когда начала плакать о нем! Нет и не может мне быть прощения за то, что терпела его придирки все эти годы. Я позволила себе забыть, кто мой отец… Более того, я разрешила забыть об этом тому презренному, который три долгих года назывался моим мужем. Воистину, когда Аллах всесильный хочет наказать человека, он лишает его разума!

Гнев полыхал в груди Зульфии. О нет, она более не плакала, она возжаждала мести. И не для того, чтобы вернуть себе ничтожного человечишку, который посмел предать ее, а лишь для того, чтобы примерно наказать…

— Да, Джамиля не соврала, эта олеандровая роща великолепна! Прекрасна…

Поляна манила отдохнуть хоть несколько мгновений, присесть и полюбоваться красотами. Но Зульфия вовсе не устала. Наоборот, она чувствовала необыкновенный прилив сил. Словно с каждым шагом, который отдалял ее от дома, она обретала большую свободу, оставляя за спиной печаль и обиды…

Тропинка сама ложилась под ноги. Вот подъем стал менее крутым, а потом и вовсе прекратился. Теперь у ног Зульфии была ровная площадка, а прямо перед ней высилась темно-серая скала.

— О Аллах милосердный! Наверное, болтушка Фериде все-таки что-то напутала. Или напутала ее подружка Джамиля… Или подружка Джамили. Не может такая громадина быть дверью, пусть даже и дверью в пещеру! Ведь она же вросла в землю уже, должно быть, тысячелетия назад…

Зульфия начала обходить площадку перед скалой, чтобы убедиться в своей правоте. Но убедилась она в правоте рассказа своей подружки — ибо по левую руку, внизу, почти у самой травы, она и в самом деле увидела знак девы-охранительницы. Две сложенные ладони словно собирали вместе солнечный свет, который щедро лился на скалы. Значит, и все остальное в болтовне Фериде было правдой…

— Ну что ж, тогда проверим! О Аллах милосердный, помоги мне!

Али-Баба и тот трусился от страха, хотя был мужчиной, и не самым тщедушным слабаком. Что же тогда говорить о женщине!.. Но Зульфия собрала всю свою волю и твердым голосом произнесла:

— Сим-сим, по велению сердца, откройся!

И серая скала, такая надежная, такая вросшая в землю, бесшумно скользнула в сторону, послушно открывая путь в пещеру… О нет, Зульфия самой пещеры еще не видела. Но она смело шагнула в открывшийся черный провал и почувствовала за спиной ток воздуха — послушная «дверь» закрылась так же бесшумно, как и распахнулась при словах заклинания-ключа.

— О Аллах милосердный! — прошептала Зульфия и с удивлением добавила: — Но здесь вовсе не темно…

Девушка подняла голову и увидела, что коридор, по которому она шла, был на самом деле расщелиной — ясное небо голубело, наливаясь светом солнца. Упрямые кусты цеплялись за скалы, закрывая от любопытных глаз узкую дорожку между двумя прижимающимися друг к другу скалами и создавая прозрачно-зеленую завесу.

— Воистину, дела твои, о повелитель всех правоверных, столь же необыкновенны, сколь и недоступны пониманию простого смертного! Сколько же еще чудес хранит этот удивительный Сим-сим…

Зульфия по привычке проговорила последние слова вслух. И эхо, или, быть может, невидимый страж этих мест, повторило вслед за ней: «Сим-сим…»

— Но почему же все-таки «Сим-сим»? Почему не арбуз? Почему не изюм? Почему Сим-сим?..

Сейчас эхо промолчало. Настроение Зульфии с каждым шагом становилось все лучше. И потому, не услышав никакого ответа от эха, она рассмеялась и пробормотала:

— Эхо пожало плечами…

Горный дух, по меркам духов и привидений совсем юный и неопытный, который колдуньей Эринией давным-давно был поставлен, дабы охранять эту расщелину от посторонних глаз, улыбнулся.