Пеший камикадзе. Книга первая

– Вот и я говорю: прапорщик, не тупой солдафон, – третировал Кубриков. – Вы, правда, не понимаете ситуации? – повысил он голос. – Сапёры, собаки, кинологи, бронетехника… – загибал Анатолий палец за пальцем, – …связь, артиллерийское сопровождение и группа прикрытия! Как вы представляете? Протяжённость боевого порядка инженерно-разведывательного дозора почти сто пятьдесят метров со всеми интервалами. Как можно контролировать 'хвост' дозора на таком дистанции, а? Я когда разведку по Тухачевского провожу, хвост дозора с БРТом прикрытия и частью людей ещё за поворотом, на Жуковского? На какой хуй… – не сдержался Кубриков, – …интересно мне узнать в этом порядке прапорщик? Какая у него задача? Идёмте, если хотите, завтра со мной – всё увидите и расскажете, как правильно?

– Что?! – возмутился Слюнев. – Я не понял?

Крышевский махнул длинной как лопасть Ми-8 рукой, и затыкая, и одновременно сажая капитана на место. Толик небрежно рухнулся на стул, продолжая бурчать, всё в нём кипело, как в адском бульоном: бесконечное сожаление, искреннее возмущение, яростная злоба, горечь обиды, жуткая усталость.

– Начальник штаба, зачем нам в дозоре прапорщик?

Для начштаба вопрос тоже оказался неудобным, застигнутый врасплох, он смущённо провернул плечами, на которых болтались длинные руки с огромными ладонями:

– Прапорщик… – оглянулся Крышевский, – руководит действиями группы прикрытия, – сказал он.

– Ладно… – поднялся Слюнев. – Александр Казимирович, я больше не хочу разбираться в том, кто виноват. Возьмите на контроль сапёров… я имею в виду командиров ИРД… – приказал Слюнев, – в конец распоясались, – направился он на выход.

– Товарищи офицеры!

– Продолжайте, – не оборачиваясь, отмахнулся комбриг.

– Садись! – скомандовал Крышевский, смущённо заметив присутствующих на собрании прапорщиков и даже контрактников.

Вина командира группы прикрытия, как и самих погибших была очевидной, но говорить о мёртвых плохо кажется было не в русской традиции, хотя свалить всё на покойников считалось делом привычным – с мёртвых, как правило, спрос невелик. Тем не менее, ясно представлялся тот факт, что командование всю ответственность за трагедию заведомо и безоговорочно возложило на сапёров – так было понятнее же. Правда, открыто обвинять не стало. Очевидно, побоялось.

– Ммм… Из оперативного штаба Группировки пришла очередная сводка, – сменил тему Крышевский, пробежался по тексту глазами, перелистнул страницу. – Два дня назад в районе села Алхан-Чурский было обнаружено тело местного жителя, мужчины, с множественными ножевых ранениями… Накануне в районе видели военных. Есть информация, что боевиками, из числа неравнодушных, готовится пропорциональный ответ и первыми кто под эти действия попадает… – бросил он острый взгляд на офицеров-сапёров, – …объяснять, думаю, не надо, да, Бис?

– Так точно, не надо! – вскочил Бис с места. – Разрешите завтра начать разведку в восемь утра?

– Разведку разрешаю начать завтра в восемь утра.

– Ура… – шёпотом прокатилось по рядам.

– Свободны!

– Товарищи офицеры! – кто-то бодро скомандовал с задних парт.

Крышевский поднял строгий взгляд.

– Ты что? Здесь же не только офицеры! – сказал тот же шёпот.

– Блин, точно…

В восемь утра следующего дня Бис буквально крался по Богдана Хмельницкого, решив не создавать этим утром ни шума, ни шороха, ни стрельбы и хищно озирался по сторонам:

– Мы не дома… – бормотал он в нос. – Мы не дома… Мы никогда не окажемся дома, если не поможем себе сами. Потому что нам никто не поможет… Но у меня есть чутье… У меня есть чуйка! – убеждал он себя: 'Человек страшно уязвим на войне. Человеку нужно во что-то верить, чтобы не помутился рассудок, – размышлял он, – можно в бога или в жизнь после жизни – как самураи… Почему-то всегда это что-то неосязаемое? Может, потому что к чему не прикоснись на войне – оно тут же испариться? Думать об этом не хочется, но ведь все мысли и желания сходятся на одном – выжить'.

В округе стояла гробовая тишина. Бис оглянулся. Боевой порядок сапёров был построен уступом вправо, – собственно, так он распорядился, – кинолог с собакой впереди, по центру дороги – на удалении от первого номера расчёта в тридцати метрах. Следом – второй, третий и четвёртый расчёты, между ними бойцы прикрытия, БТР сапёров. Интервал между бойцами был требуемый, но в разных ситуациях часто менялся. И это было нормальным. Так что в целом Егора всё устраивало, кроме одного – сапёры шли неспешно, а ему хотелось пройти маршрут очень живо и без задержек. После короткого инструктажа, который он провёл у 'девятой' заставы, акцентировав общее внимание на погибшем местном жителе и открывшейся охоте на них, все были настороже, но, всё же казалось, не настолько, как он хотел. Тем не менее, все работали слаженно, ибо от этого зависела жизнь каждого в буквальном смысле слова. Не дойдя до перекрёстка с Авиационной, второй номер инженерного расчёта сапёр Фёдоров поднял руку и закричал:

– Фугас! – метнувшись назад.