Пеший камикадзе. Книга первая

Но Егора никак не отпускал первый досмотренный дом. Дом, как крепость. Он был как скала. Другие были не такие. Егор никак не мог вспомнить, что это был за учебный предмет: '…монолитная плита под дом относится к плавающим незаглубленным фундаментам, бывает также мелкого заложения. Название свое получила из–за того, что железобетонная основа заливается под всю площадь дома, образуя большую плиту. Обязательным условием является наличие песчано-гравийной подушки, которая перераспределяет нагрузку от дома на грунт, и служит демпфером при морозном пучении. Часто такой фундамент – единственное возможное решение. Например, на нестабильных, сыпучих грунтах или на глинах с большой глубиной промерзания. Конструкция фундамента монолитная плита несложная и надежная, но для её изготовления требуется большое количество арматуры и большие объемы бетона высокой марки, не ниже B30, ведь армируется и бетонируется вся площадь, занимаемая зданием, да еще с запасом – для большей стабильности. Потому такой фундамент считается дорогим. В принципе, это так, но надо считать. В некоторых случаях его стоимость ниже ленточного глубокого заложения за счет меньшего объема земельных работ и меньшего количества бетона. Глубина заложения монолитной плиты определяется в зависимости от массы дома и типа грунтов. При малом заглублении на пучинистых грунтах зимой дом вместе с основанием может подниматься и опускаться. При правильном расчете армирования и толщины плиты на целостность здания это не влияет. Плита компенсирует все изменения за счёт силы упругости. По весне, после того как грунт растает, дом 'садиться' на место. Классический тип плитного фундамента – железобетонная плита на песчано–гравийной подушке с утеплением или без. С толщиной бетона от двадцати до пятидесяти сантиметров в зависимости от грунтов и массы строения. Толщина слоев подушки зависит от глубины залегания плодородного слоя, который полностью снимают. Полученный котлован на две трети засыпают песком и гравием'… Возможно такое, что в готовой плите сделали тайник? Отсюда во дворе куча песчано–гравийной смеси, колотый бетон и куски арматуры?

– Надо вернуться, – сказал Бис Герамисову. – Кое–что проверить, – направился он к дому.

– 'Призрак', дай мне двух человек, – приказал Герамисов своему человеку.

Егор призвал с собой Гудзона и Фёдора.

…В доме было сыро, неприятно, как в парной, вот что смутило Егора. Ковры на стенах, ковры на полах. И этот прелый запах, аммиачный запах, будто пахло нашатырным спиртом. Именно он вернул выпускника военного инженерно–строительного училища в дом из красного кирпича, не один раз проходившего стажировку и практику на строительных площадках Петербурга и что греха таить – на даче одного генерала на Финском заливе.

Не поднимая глаз, дверь открыла серая чеченка. Егор никак не мог объяснить себе, но был уверен, она что–то скрывала. 'Двести процентов', как сказал бы Герамисов. Он подсознательно чувствовал, она что–то не договаривала.

'Надавить бы, как следует, – подумал он, – сразу бы всё рассказала'.

Но у него на этот счёт было табу: никогда не сражаться с женщинами и детьми. Егор был против подобного. Исключением разве что стал случай по неволе, произошедший во время прошлогоднего штурма Консервного завода Грозного, когда от рук беспощадных 'белых колготок' погиб близкий друг Егора, лейтенант Эседуллах Велиев. Позже снайпершу, контуженную взрывом поймали, загнав в ловушку ловко выстроенную двумя расчётами гранатомётчиков под командование прапорщика Арутюняна. Привязали грязную девку к дереву и развеяли по ветру, выстрелив прямой наводкой из орудия танка. Что было делать, тогда почти все пребывали в ярости, время было такое. Но о том Егор вспоминать не любил. Друзья исчезали. Их бросали из роты в роту и два–три парня навсегда пропадали. Иногда удавалось встретиться на складе, когда пополняли боекомплект, а через час кого–то уже могло не быть среди живых. Никто не здоровался и не прощался.

'Год будет, как не стало Велиева, – подумал Егор. – Всё случилось девятого января. В тот день тоже порошил снег', – шагнул он через порог в темноту.

– Можем мы осмотреть эту комнату ещё раз? – сказал он.

Она насторожилась. Бис это не мог не заметить.

– Конечно, – сказала она.

– А вы с детьми подождите в этой.

Егор закрыл за ней дверь. Она точно знала. Не могла не знать.

– Фёдор, Гудзон, диван и кресло – в сторону, – приказал Бис. – Скатываем ковёр.

Герамисов прижался спиной к стене. Бойцы 'Призрака' затаились в коридоре.

Посреди комнаты под выцветшим со следами тёмной плесени ковром и обрезками чёрного полиэтилена сапёры обнаружили на бетонном полу свежую заплату. Все насторожились. Герамисов поспешил за чеченкой.

– Что это? – спросил он, втолкнув её в комнату.

– Я не знаю. Племянник полы делал.

– Что с полами?

– Я не знаю. Просели, треснули…

– Вскрывай, Егор.

– Фёдоров, Гудзон, ломаем.

– Лом нужен.

– Я мигом, – сказал Гудзон.

– Не руки, а сплошные кровавые мозоли, – поплевал Фёдор на ладони.

– Выводите всех на улицу, за ворота, – приказал Бис Герамисову.