Пешка

Керр и Йен встали рядом с ним и оба окинули меня взглядом. Видимо, теперь, когда их принц обратил на меня внимание, они соизволили признать мое существование. Меня тошнило от одного этого слова. Это они лжецы, а не я. Моя вина лишь в том, что из-за собственной наивности я не заметила, как меня использовали. Больше эта ошибка не повторится.

– Что хочешь делать? – неуверенно спросил Керр. – Мы забираем ее с собой?

– Да, – ответил Лукас в то же время, как я сказала «нет».

Все трое уставились на меня. Даже Роджин выглядел удивленным. Но я не собиралась менять одну клетку на другую, особенно когда здесь мои родители. Раиса обещала помочь им, и я сделаю все возможное, чтобы это произошло.

Йен нахмурился.

– Ты хочешь остаться в этой грязной камере?

Я горько рассмеялась.

– Чего я хочу, так это быть дома с семьей и настоящими друзьями и забыть, что когда-либо знала вас. Но мы не всегда получаем желаемое, верно? – я вернула внимание к Лукасу. – Думаю, мы закончили. Передай Фарису, что я желаю ему скорейшего выздоровления, но пусть простит меня, если я не стану присылать цветы.

– Джесси… – начал Керр, но я уже отвернулась.

Я поползла к задней стенке камеры, стуча наручниками по бетонному полу, и села, обхватив колени руками. Затем уткнулась в них лбом и стала ждать, когда фейри уйдут. Так и сидела, пока не раздались их шаги на лестнице.

Я обвела взглядом пустой подвал, чувствуя себя более одинокой и побитой жизнью, чем за все свои восемнадцать лет. Меня тошнило, грудь болела, будто по ней кто-то потоптался, но хоть предательство Лукаса ранило в самое сердце, он меня не сломил. Пусть он и принц фейри, но я – дочь Патрика и Кэролайн Джеймс, и потребуется нечто большее, чтобы уничтожить меня.

Время тянулось мучительно медленно. Я слышала шум в доме, но меня никто не беспокоил. К сожалению, это также значило, что никто не принес мне еды и воды. Без еды я как-нибудь справлюсь, но вот такой жажды я еще никогда не испытывала.

В конце концов наверху все стихло, и во мне зародился новый страх. Они бросили нас умирать? Эта мысль вызвала ужас, единственное утешение приносило то, что родители находились в трансе и ничего не чувствовали.

Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем наверху раздался громкий грохот. Казалось, будто по дому топала дюжина пар ног. Открылась дверь, и сверху полился свет. Я напряглась и уставилась на лестницу. Когда сюда спускались в прошлый раз, я думала, что спасена. На этот раз я не питала таких надежд.

По ступенькам спустились двое мужчин в черных костюмах, и я сразу же поняла, что это не головорезы Роджина. Увидев меня, они резко остановились, и я помахала им руками в наручниках.

– Агент Карри, не думала, что когда-нибудь скажу такое, но я безумно рада вас видеть.

20

– Держи, милая, – сказала юная медсестра и поставила пластиковый стаканчик с водой на прикроватную тумбочку. – Доктор скоро придет.

– Спасибо.

Я отпила воды, хоть и не испытывала жажды. Меня доставили в больницу пару часов назад, и с тех пор поставили капельницу и дали вдоволь напиться. Мне просто нужно было чем-то занять руки, пока я валялась на койке и ждала новостей о родителях.

Я наблюдала за крупными снежинками, падающими за окном. Последние четыре часа – с того момента, как Агентство совершило налет на дом Роджина, – превратились в размытую череду событий. Нас с родителями увезли на машинах «Скорой помощи» и немедленно приняли в реанимацию. Кто-то точно подергал за ниточки: через час после нашего прибытия меня осмотрели и переместили в отдельную палату.

Я не видела маму с папой с тех пор, как их увезли на каталках, и никто не отвечал на мои вопросы о них. Больше всего я боялась, что мы опоздали. Им ежедневно давали горен, чтобы они оставались без сознания, и я понятия не имела, какие от него долгосрочные последствия.

Когда я не думала о здоровье родителей, то волновалась о Финче, который сидел один в квартире. Нужно убедить врачей сегодня же выписать меня и рассказать ему о родителях. Оставалось молиться, что я вернусь домой с хорошими новостями.

Единственное, о чем я отказывалась думать, так это о Лукасе и его людях, а точнее, об их предательстве. И хоть мне не стоило так из-за этого переживать, мое сердце все равно разрывалось от боли.

Я все же позволила себе подумать о Фарисе – настоящей жертве во всей этой ситуации – и помолилась богине о его скорейшем выздоровлении. «Аэдна, не знаю, как это работает и слышишь ли ты молитвы людей, но, пожалуйста, позаботься о Фарисе. Он прошел через ад, и ему бы не помешало немного счастья в жизни».

Я потянулась назад, чтобы поправить подушку, и скривилась от боли в спине – очередное напоминание о ночи в камере. «О, и если у тебя есть настроение устроить божественное правосудие, у меня тут накопился солидный списочек имен, с которых можно начать».

– Мисс Джеймс?