Пешка

– Я имею в виду, что ты делаешь в Нью-Йорке? Вы же планировали еще неделю оставаться в Китае.

– Ага, конечно. Будто я останусь на другом конце света после того, как услышала о случившемся. – Она запрыгнула на пустую койку. – Я попросила маму купить мне билет на первый же рейс домой.

Я села рядом.

– Так рада, что ты здесь!

Мой голос надломился на последнем слове, и Вайолет снова притянула меня в объятия. Во мне будто прорвалась плотина, и впервые с исчезновения родителей по моим щекам потекли горячие слезы.

Я содрогалась от всхлипов, наконец дав волю накопившимся страху и боли, а Вайолет поглаживала меня по спине. Когда я выплакалась, мои глаза опухли, а тело еще вздрагивало от тихих всхлипываний.

Вайолет предусмотрительно достала салфетки из сумки и передала их мне.

– Ну как, лучше?

– Ага, – я вытерла глаза и высморкалась. – Прости за этот фонтан слез.

– Черт, подруга, если кто и имеет право расплакаться, так это ты. На твоем месте я бы уже ревела несколько недель.

Из меня вырвался робкий смешок.

– Или, на худой конец, ты научилась бы вырезать заточку.

Она скривилась, вспомнив о нашем пребывании в камере.

– Слава богу, что твой горячий друг-фейри спас нас из той дыры.

При его упоминании все мое хорошее настроение улетучилось. Вайолет заметила и передала мне новую салфетку.

– Итак, чего я не знаю?

Я полушепотом рассказала ей, ничего не утаивая, обо всем, что произошло с того момента, как меня похитили на блошином рынке. На всем протяжении моего рассказа Вайолет то изумленно ахала, то разъяренно хмыкала. Когда я описала, как обрадовалась приходу Лукаса и что за этим последовало, она буркнула под нос:

– Засранец!

– Вот и все, – я уставилась на колени, чтобы она не видела, как больно мне было вновь переживать тот ужасный момент.

Вайолет взяла меня за руку.

– Он тебе небезразличен.

Я молча кивнула, не поднимая взгляда. Конечно, глупо было влюбляться в фейри, но это все равно произошло. И, как я того ожидала, он разбил мне сердце.

– Ох, Джесси, – выдохнула Вайолет.

Я подняла голову и улыбнулась.

– Век живи – век учись, да?

Она на секунду задумалась.

– Мне кажется, он тоже испытывал к тебе чувства.

– Как ты можешь так говорить после того, что он сделал?

– Сперва выслушай меня. Вплоть до вчерашнего дня он прибегал к тебе на помощь и ухаживал за тобой, когда ты болела. Это не похоже на действия человека, которому плевать.

– Ты не видела его в подвале и не слышала, что он мне наговорил, – мой желудок скрутило от болезненного воспоминания. – Иначе ты бы так не считала.

Она сжала мою ладонь.

– Он думал, что ты его предала. Я бы тоже обиделась и разозлилась, если бы думала, что ты мне соврала.

– Вот тут ты ошибаешься, – я вскочила с кровати и повернулась к ней. – Ты бы никогда не повернулась ко мне спиной и ни за что бы не поверила, что я способна на то, в чем он меня обвинил. Хватило всего одного слова того наркоторговца, и он сразу подумал обо мне худшее. Лукас даже не рассматривал такую возможность, что Роджин подкинул мне планшет, чтобы спасти свою задницу.

Она грустно улыбнулась.

– Я не говорила, что он сообразительный. Он принц, который привык, что все вокруг заискивают перед ним. Его оскорбили, и он выплеснул всю злость на тебя. Готова поспорить, что он уже сожалеет об этом.

– Да будь он хоть королем Англии, мне плевать. Он соврал мне, а затем перевел стрелки и назвал меня лгуньей! Лицемер. – Я стиснула зубы, когда боль сменилась злостью. Мне не нравилось это чувство, но все же оно лучше страданий. – Может, сменим тему?

Вайолет рассказала о своем визите к бабушке с дедушкой, но вскоре начала зевать, устав после длительного перелета. Я предложила ей поспать на пустой кровати, и она отключилась в считаные минуты. Финч уже час как дремал на плече у папы, так что я осталась наедине со своими нерадостными мыслями.

Время на часах близилось к полуночи. Я включила телевизор, снизила громкость и стала наблюдать за церемонией спуска шара.

Прошлый Новый год мы с родителями и Вайолет провели на Таймс-сквер, пребывая в блаженном неведении о том, что приготовил нам грядущий год. С того времени многое изменилось, по большей части я, но в конечном итоге со мной по-прежнему оставались люди, которых я любила больше всего на свете. Может, меня действительно благословила богиня.

– Пять, четыре, три, два, один… С Новым годом!

Площадь взорвалась радостными криками, на фоне заиграла «Auld Lang Syne»[3]. Я всегда любила эту песню, но сегодня она навевала на меня печаль.

Вайолет громко всхрапнула, и я рассмеялась, прогоняя грустные мысли. Затем посмотрела на своих спящих родных и ощутила огромную благодарность за то, что они сейчас со мной. Какую бы боль ни причинил мне Лукас, я бы ничего не изменила в событиях, которые привели к возвращению родителей. Ради них я бы не задумываясь прошла через все это снова.

Мое внимание привлекла какая-то вспышка на улице и, подойдя к окну, я наблюдала, как небо загоралось от фейерверков в паре километров отсюда. На груди стало легче от обещаний, которые давал мне новый год. Пришло время начать все с чистого листа – этим и займусь.