Пешка решает всё, или Тайны Белого Короля. Часть первая

Теперь же я, потомок Древних хранителей Семаргла, хочу поведать о вещах замечательных, происходивших сравнительно недавно. И суть истории не во времени, в котором она происходила, но в том, чтобы увидеть истинную связь и суть происходящих с человечеством перемен. Даю вам бесценные главы из нашей летописи…

ЧАСТЬ I

ГЛАВА 1

Взгляд покрыла дымка воспоминаний. День с последними лучами солнца стремился за горизонт. Вместе с ним уходили тревоги и радости, разочарования и проблески надежды. Забывались приступы усталой надменности и надменной вежливости, которая всегда была столь умело напущена этим человеком, что всегда вызывала зависть и восхищение, обожание и ненависть к нему врагов и знакомых, приятелей и коллег… Он пытался успокоить разбежавшиеся мысли и увлечься легкой фантазией, имеющей хорошо наблюдаемою мной основу для складывающейся иллюзии.

Так вот, он хорошо умел строить и воплощать иллюзии. Казалось, что он знает гораздо больше, чем показывает, чтобы никто не питал к нему возвышенных надежд и не ждал обещаний.

Мысли были застигнуты врасплох неожиданно пришедшей, словно бесшумно ступающей по пятам волчицы, тьмой, окутавшей все кругом и поглотившей комнату целиком. Ничто не сопротивлялось такой настойчивости. Организм благополучно спал, успокоенный волей своего хозяина, который был увлечен роем своих мыслей, унесших его далеко за пределы разума и грозящих еще большей дремотой и усталостью утром. Он был поглощен темнотой и это нисколько не волновало его.

Ночь была тихой. Тишина была настолько плотной, что было бы кощунством разрывать ее сладкий, нежный и таинственный покров, сулящий новую еще чистую жизненную энергию.

Казалось, он спал, обузданный этой тишиной. Где-то в глубине комнаты мигал огонек мобильного телефона. Именно он был потворщиком аккумулированной в нем силы, заставлявшей вслушиваться в тишину, чтобы при необходимости принять нужное хозяину сообщение или голос человека, вдруг желавшего поговорить. Постоянно неся свою службу и чувствуя одобрение хозяина, когда являлся единственным, кто мог освежить его память приятным текстом или открыткой, – он жил своей жизнью полной преданности и учтивости к человеку.

Как и всегда, в такие ночи человек анализировал прошедший день. Он помнил каждую деталь и сопоставлял ее с другими, связывая их в особенный узор своей мирской жизни.

Он опять думал о человеке… Сердце в эти часы было охвачено болью, сжималось от волнения, и сознание, казалось, теряло всякую ясность. Он тяжело болел этими отношениями, так как сам их разрушил в одночасье, стараясь снова пережить предательство и сомнения, которые его одолевали на протяжении стольких лет поисков. Однако именно эти отношения впервые позволили ему усомниться в собственной правоте. Прошло полгода, а боль не покидала его, и прошло бы еще столько же, и больше – до конца жизни, отравляемой гордостью (одним из самых тяжких пороков, по его мнению), если бы не странный, резкий и навсегда разрушивший плотную тишину ночи и мысли звук. Он странно разлетелся в сознании и прервал череду мыслей и разбудил слух.

– Что это?

Звук повторился, эхом разлетевшись по пустому дому.

ГЛАВА 2

Звук, обрушивший лавину, не произвел бы такого эффекта на этого человека, чем звук раздавшегося дверного звонка. Мысли пронеслись в его голове. Он повторил с твердостью:

– Я прощаю его, – так сказал он, натягивая светлую льняную рубаху и такие же широкие брюки, поправляя изящными от природы его предков руками легкие послушные густые русые волосы и массивную серебряную цепь с кулоном.

Он включил свет в прихожей, вздохнул и без вопросов повернул замок.

Сердце замерло. Его серые, глубокие с голубым отливом глаза, несколько секунд назад сверкавшие льдом, на миг начали излучать нежность и тепло, доброту и преданность, благодарность и покорность встретившим их черным как смоль глазам.

Воля вернулась к нему, он улыбнулся и ничего уже не выражающим взглядом пригласил пришедшего в дом, отступив назад. Серж вошел. Видно было, что он шел пешком. Обувь была в снегу. Теплая куртка была повязана широким шерстяным шарфом, вязаная черная шапочка скрывала кудрявые черные волосы, окаймляя румяное от морозца, худое и несколько вытянутое лицо.

– Ты один, Серж? Что-то случилось с Катриной? – холодно спросил хозяин дома.

Серж, улыбнулся.

– Она в порядке, – и улыбнувшись еще раз для пущей убедительности, добавил, – ставь чай.

Пока один раздевался, другой же, наполнив из хрустального графина родниковой водой на четверть электрический чайник, достал из стола нераспечатанную пачку мягкого полусладкого печенья и, выложив его в вазочку, заварил, успевшей вскипеть водой, чай.

Дом наполнился сладким ароматом бергамота и лимонницы.

Устроившись друг напротив друга, они молча пили вкусный и ароматный чай.

– Ты не забыл, что я люблю с бергамотом, – сказал после долгого молчания Серж.

– Конечно, нет.

Улыбка, с которой была сказана эта короткая фраза, успокоила Сержа и дала ему надежду на продолжение разговора.