Пешки в чужой игре. Тайная история украинского национализма

В советских документах о действиях оуновских диверсионных групп в июне — июле 1941 года, после начала войны с нацистской Германией, говорится: «Они создавали диверсионно-террористические банды, которые разрушали коммуникации в тылу советских войск, затрудняли эвакуацию людей и материальных ценностей, наводили световыми сигналами враждебные самолеты на важные объекты, убивали партийных и советских работников, представителей правоохранительных органов. Переодетые в красноармейскую форму оуновские банды нападали с тыла на мелкие подразделения и штабы Красной Армии, обстреливали их с чердаков домов и предварительно оборудованных огневых пунктов».

Об этом же вспоминает и генерал-майор немецкого механизированного корпуса Н. К. Попель: «В восемь утра 24 июня 1941 года, когда мотоциклетный полк вступил на обычно людные улицы Львова, нас встретила недобрая тишина. Только по центральной магистрали непрерывным потоком ехали и шли беженцы. Изредка раздавались одиночные выстрелы.

По мере того, как машины втягивались в город, выстрелы звучали все чаще. Мотоциклетному полку пришлось выполнять не свойственную ему задачу — вести бои на чердаках. Именно там были оборудованы наблюдательные и командные пункты вражеских диверсионных групп, их огневые точки и склады боеприпасов.

Мы с самого начала оказывались в невыгодном положении. Противник контролировал каждое наше движение, мы же его не видели, и добраться до него было нелегко.

Схватки носили ожесточенный характер и протекали часто в самых необычных условиях. Вот несколько человек, перестреливаясь, выскочили на крышу пятиэтажного дома. Понять, где наши, где враги, никак нельзя: форма на всех одинаковая — красноармейская. Здание стояло особняком, побежденным отступать некуда. Раненый покатился по наклонной кровле, попытался зацепиться за водосточный желоб, не смог и с диким криком полетел вниз. Мы подбежали. Изуродованное, окровавленное тело конвульсивно вздрагивало. Кто-то расстегнул гимнастерку. На груди синел вытатуированный трезубец — эмблема бандеровцев».

Легко заметить, что «нашими» немецкий генерал называет переодетых в советскую форму диверсантов из ОУН. Гитлеровцы их и забросили за линию фронта…

Следует коснуться еще одного щекотливого момента. В современной националистической литературе много пишется о расстрелах заключенных в нескольких западноукраинских тюрьмах накануне отступления советских войск. Смакуются такие детали, которые могут присниться разве что поклоннику маркиза де Сада, да и то после солидной дозы героина, — вроде поджаривания живых узников, подвешенных за ноги над костром, отрезания по кусочкам частей их тел, а напоследок — набивания вспоротых животов трупами недоношенных младенцев (вопрос — откуда столько недоношенных младенцев?..). Впрочем, некоторые из этих варварских «методик» впоследствии применяли как раз уповцы в отношении мирного польского населения…

Подумаем о другом. Отряды оуновских диверсантов, переодетых в красноармейскую форму, 24–26 июня совершили нападения на тюрьмы в Бережанах, Львове, Золочеве, Кременце, Самборе. В одной из тюрем Львова им удалось освободить до 300 человек. Кого же освобождали бандеровцы? Так ли уж были невинны заключенные?..