Пешком по Москве

От Страстного бульвара по Большой Дмитровке мы дойдем до Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко (Большая Дмитровка ул., 17). Театр построен на месте бывшей усадьбы московского генерал-губернатора Петра Салтыкова, простиравшейся до Тверской. В XIX веке дом арендовал Купеческий клуб. Усадьба обрастала пристройками, в одной из которых в начале XX века открылось варьете «Максим». После революции здесь поочередно играли оперная студия Станиславского и музыкальная студия Немировича-Данченко, пока их не объединили в один театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. Здание же в 1938 году перестроил архитектор А. Н. Федоров. Для придания театральности фасаду вдоль Большой Дмитровки соорудили аркаду в венецианском духе. Но почему-то аркадой украсили небольшую часть, и здание распалось на две половины, оно похоже на сиамских близнецов в разной одежде.

У второго по значимости музыкального театра Москвы не очень примечательный фасад. Но тут уж ничего не поделаешь. Историческое здание, переделки невозможны. И вот при реконструкции в начале нынешнего столетия архитектор Сергей Романов решил театр украсить сзади. Античными элементами, ведь «классический балет есть замок красоты»… По Козицкому переулку над въездом в подземный гараж появился портик с фронтоном, а со двора колоннада в 30 колонн. Колонны постмодернистские, без капителей. Я, честно говоря, другой такой колоннады в Москве не знаю.

Немировича-Данченко всегда поминают вторым в творческом тандеме. Станиславский на слуху, он создатель системы, его именем называют фестивали и театры… Но Немирович-Данченко был не менее талантливым режиссером и театральным педагогом. Только не таким взрывным и громогласным. Станиславский – актер, ставший постановщиком, а Немирович-Данченко – драматург, перешедший в режиссуру. Возможно, поэтому он тонко чувствовал драматические нюансы пьес. Островского ставил от языка, Горького – через социальный протест, Чехова понимал как мастера настроения… Чехова в МХТ привел именно Немирович-Данченко, Станиславский сперва Чехова совсем не понимал. Да и сам писатель после провала первой постановки «Чайки» боялся снова выходить на публику. Сегодня Чехов – самый репертуарный русский драматург, не заслуга ли в этом и Немировича-Данченко?

При реконструкции Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко по современной моде двор превратили в крытый стеклянной крышей атриум. Это самое эффектное внутреннее пространство театра, ведь ширина получившейся площади больше 30 метров.

В тридцатые годы Немирович-Данченко попал в Новосибирске на спектакль о французской революции «Пламя Парижа». Сидевший рядом старик с такой же окладистой бородой, но может быть попроще одетый, толканул в бок режиссера: «Когда петь начнут?» «Это балет, – объяснил Немирович-Данченко, – здесь не поют, а танцуют». В это время на сцене кордебалет затянул революционную «Карманьолу». Сосед повернулся: «Вижу, дед, ты тоже первый раз в театре!»

Так сложилось, что о Станиславском знают все. Даже театров его имени в Москве два. А о Федоре Корше помнят только историки театра. Но ведь именно он первый поставил Чехова, познакомил московскую публику с Генриком Ибсеном и Эдмоном Ростаном. От Музыкального театра мы свернем в Петровский переулок, чтобы осмотреть здание в русском стиле, которое построил для тетра Корша в 1885 году архитектор Михаил Чичагов (Петровский пер., 3). На фасаде все узнаваемые элементы модного на тот момент стиля: богатый рисунок крыш с кокошниками, решетками, разнообразные наличники на окнах, арки с гирьками. Строили театр на деньги мецената Алексея Бахрушина и в рекордные сроки – за четыре месяца.