Песий бунт

Когда уже все валились с ног – а Опухший просто упал в самом начале работы, стал испускать волны мерзкого запаха – собаки вдруг отступили и разошлись…

Фигуранты повалились на землю, не имея сил даже на ругань, потом Кеклик вдруг выдал.

– Ничего, будем считать, что мы их победили…

– Как же – хрипло отозвался Умник – это не мы их победили, это они нам отдохнуть дают… вот сейчас мы сил подкопим, а потом они на нас всей ватагой наваляться. Когти рвать отсюда надо….

Сам же он, глядя в невинно-голубое небо, анализировал свое положение и неожиданно пришел к выводу, что оно не так уж и плохо. Конечно, неизвестно чем кончиться противостояние человека и его слуг, но по крайней мере он вынужден заниматься спортом – это раз, а во вторых он сможет наконец то проверить на собаках свою давнюю идею. Пусть мэр не стал его даже слушать, зато ему помогут те, против кого он боролся всю жизнь…

Собаки, которые отдыхали, свернувшись в отдалении разноцветными клубками, стали вставать, потягиваться, зевать, демонстрируя зубы и легкой рысью пошли к усталым людям.

Однако сегодня поработать больше не удалось – люди просто с ног валились от усталости, и оплясывать их было абсолютно бессмысленно – точно так же можно было тренироваться вокруг любого дерева в лесу. Собак начали было хватать мужиков за икры и бедра, но, не чувствуя сопротивление, прекратили попытки. Держась друг за друга, качаясь, как от водки, люди побрели к костру – он теперь казался родным домом. На собак, которые лениво их конвоировали, никто уже не обращал внимания – идут собаки рядом и идут. Можно представить, что они – хозяева, которые для моциона стали выгуливать своих питомцев дальше, чем обычно.

Вот только никто им не встретился – Лосиный остров к тому времени обезлюдел полностью, даже спортсмены не решались бежать по дорожкам, заваленным по краям всяким мусором.

Да и собаки внушительно рычали, если идущий впереди Расстрига поворачивал не на ту тропинку – вряд ли кто из хозяев потерпел бы такое управление.

Возле костра пленники невольно ускорили шаг и рты их наполнились слюной – горкой прямо на земле были свалены мясные деликатесы, которые пробовал разве что Лепила. Ни Кеклик, ни Опухший, ни Расстрига ни о чем подобном и не слышали.

Тем не менее никто не бросился к еде, хотя взгляды были к ней прикованы намертво. Умник озвучил всеобщее опасение.

– Отравили, сволочи… – на весь лес заявил он. Потом подошел, взял какой-то округлый кусок с прилипшими дольками чеснока, понюхал и вдруг впился в него зубами.

В доли секунды горка оказалась расхватана – Опухший отрывал куски от гирлянды сосисек и выплевывал клочья полиэтилена, Расстрига с урчанием обгладывал копченые ребра, Лепила, со слезами на глазах давился балыком…

Потом, набив животы, фигуранты повалились на землю, не имея сил встать и развести костер. Собаки, пройдясь вокруг них прощальным караулом, бесшумно растворились в густеющих среди стволов сумерках.

Только через полчаса Расстрига нашел в себе силы и развел огонь – а потом с торжествующим криком принес мятый и черный от копоти котел. Порыскав в кустах, он вдруг вытащил пластиковую двадцатилитровую канистру с водой…

И через час к потрескиванию дров добавилось бурление огня. Фигуранты, у которых усталость угнездилась в каждой клеточке тела, безмолвствовали, и только Опухший иногда бормотал, как бы про себя…

– Эх, сейчас бы водочки…

Потом Умник встал, тяжело обошел вокруг кострища и отвесил алкашу такую оплеуху, что тот едва не кувыркнулся в костер и до самого утра не проронил больше ни слова…

* * *

Большой мраморный дог прекрасно знал, что делает, беря в плен не самых лучших и удачливых представителей вида сапиенс. Дело в том, что город постепенно, исподволь начинал бурлить. Что то поменялось в городе, но эти изменения до поры до времени оставались незаметными… пока что все шло так, как и хотела многотысячная собачья стая. Люди, не желая рисковать своей единственной шкурой и понимая, что от властей в таком щекотливом вопросе толку немного, быстро пошли на попятную и приняли все то, что им навязали собаки. И все было бы прекрасно, если бы не одно но…

Когда дог осознал это самое но, то испытал просто шок – такого поворота не ожидал даже он. Даже он со своей подаренной свыше способностью читать желания и мысли людей не мог представить, куда эти мысли могут их завести.

Пока люди сидели каждый в своем дому и боролись с горем по одиночке, они были не опасны, но теперь сигналы тревоги поступали все более явственные. Народ прекратил бессмысленную беготню по магам и гипнотизерам и стал группироваться вокруг вполне ничтожной, по всем параметрам, личности. Но эта ничтожная личность могла говорить то, что ей приготовили более умные люди, была обаятельной и известной. Больше ничего и не требовалось.

Пес понимал, что стадо – как и стая – без вожака опасности не представляет, но вожак уже появился. Теперь надо было готовиться к самому худшему. Именно поэтому у Опухшего постепенно уходила с лица лишняя влага и оно постепенно приобретало черты, данные ему от рождения.