Пески Офира (СИ)

Напоследок он не удержался и бросил взгляд на одинокое тело принцессы. С трудом подавил в себе порыв вернуться и перенести ее обратно на уцелевшее ложе. Вспомнил, как встретил ее впервые во дворце. Буквально укутанную в роскошные одежды. С горностаевой мантией за плечами. С признаками власти.

— Нилюфер, моя кувшинка, — ласково сказал тогда Фархад.

Его кувшинка, гибкая и переменчивая как текучая вода.

Остатки этой кувшинки сейчас печально белели среди тяжелого бархата. Геральт отвернулся и больше не смотреть назад. Не всех принцесс можно спасти.

Когда он возвращался обратно, то проходил через безлюдные помещения дворца. Порой она натыкался на безмятежно спящих стражников и слуг, ориентируясь по памяти. Кольцо на его руке то разогревалось, то снова остывало. Прокладывая ему путь вперед, насылая сонные чары. И опять никто не остановил его теперь уже перед покоями принца. Неусыпный караул, стерегущий почетного пленника, заснул еще до его появления прямо на мраморном полу.

Геральт нашел Ардэшира в его личных покоях. Принц стоял на широком балконе и наблюдал открывающуюся перед ним панораму ночной Мараканды. Сотни быстро перемещающихся маленьких огней. Зарево от пожаров. Столбы дыма и пепел. Ведьмак на секунду остановился, также увлеченный этим странным зрелищем. Где-то там, на улицах столицы пытался подавить восстание Искандер. Возможно, где-то там вместе с ним сражалась и Трисс Меригольд. Истредд, Брас и Кардуин. Августа Вагнер и Арториус Виго.

— Геральт из Ривии, — задумчиво произнес Ардэшир, едва завидев ведьмака. — Не ожидал. Совсем не ожидал.

Геральт хмуро посмотрел на него. И кивком приказал вернуться в спальню. Принц неохотно прошёл внутрь. Ведьмак неторопливо сел за низкий красного дерева столик. Вынул из ножен стальной меч и поставил его около тахты так, чтобы видел принц, а затем положил на столик сапфир с золотой цепочкой.

Принц молча посмотрел сначала на меч, потом на прекрасный сияющий сапфир. Вытер испарину со лба.

— Где Нилюфер? — немного резко спросил он.

— Она мертва, — ответил ведьмак.

Ни один мускул ни дрогнул на лице принца при этой новости. Ардэшир присел напротив ведьмака и взял камень в руки. Сапфир красиво блестел в свете канделябров. Принц какое-то время внимательно разглядывал его, не нарушая молчания. Геральт терпеливо ждал.

— Полагаю, ты пришел ко мне за ответами, — наконец сказал ему Ардэшир.

— Я хочу узнать о твоей сделке с ифритом. И да, я знаю о ней, поэтому советую мне не врать. Так как я успел побеседовать с джинном, пока он ещё был в теле твоей сестры.

Ардэшир одеревенел настолько, что какое-то время просто молча смотрел на ведьмака неверующим взглядом. Однако достаточно быстро взял в себя в руки и глянул на дверь, видимо, лихорадочно размышляя о том, стоит ли ему позвать стражу. Однако в итоге не стал.

— Моя мать обладала способностью к магии, — нарочито спокойно начал он. — Но, как ты сам, наверное, уже знаешь, в Офире женщинам запрещено практиковать. Поэтому ее ожидала простая жизнь наложницы во дворце, в качестве фаворитки падишаха. Я унаследовал часть ее таланта, поэтому она обучила меня тому, что умела сама, строго настрого запретив рассказывать кому-либо о моих способностях.

— Значит никто не знал?

— Никто в Офире, - холодно ответил принц. - Я редко практиковал магию. Только раз, когда путешествовал по Северным Королевствам, я побывал инкогнито в Бан Арде и лишь там открыто проявил свои способности. Тамошние чародеи сказали мне, что я абсолютно бездарен. Впрочем, за чеканную монету они были готовы предложить мне место в академии, — принц усмехнулся. — Но тогда я грезил о другом. Я хотел продолжить дело моего отца. Поэтому закопался в Оксенфурте среди книг и древних свитков. А не среди вина, фисштеха и красивых женщин, как сделали мои ненаглядные братья. Я вернулся в Офир, полный идей о том, как надо реформировать наше общество. Начиная от положения женщин в обществе заканчивая военным флотом. Мне не терпелось проявить себя в своем санджаке. Но, к сожалению, я так ничего и не успел. Мой отец отошел от дел, а я оказался втянут в войну за офирский престол. Впрочем, ты и так уже все это знаешь.

— Не твою версию, — хмуро ответил ведьмак.

В этот раз Ардэшир не стал увиливать от ответа.

— Я никогда не был близок с моими братьями. В Офире есть традиция. Если наложница беременеет, то падишах удаляет ее от себя и больше никогда не делит с ней ложе, — принц поморщился. — Пережиток прошлого, направленный только на то, чтобы у одной наложницы был только один сын и как можно меньше власти. В результате я и мои братья имеем кровные узы только по отцу. Но мы были воспитаны совершенно в разных местах и разными матерями. И каждая из них вскормила в нас презрение и ненависть к друг другу.

Ведьмак молча слушал.