Песнь алых кленов

– Неважно, – равнодушно отмахнулся он. – Вы все неправы. Но повторите еще раз: кого вы тут ищете? Я к тому, что, похоже, их было не двое. По крайней мере, след еще двоих ведет сюда. И если это тот, кого я ищу, то вы можете сворачивать поиски. Потому что вашему адепту и вашей жене с ним недолго осталось.

Лин Ху видел во сне маму. Когда он был совсем маленьким и думал, что все эти агрессивные выпады отца – просто повод поиграть, он прятался от его гнева за мамой. Он думал, что это такая забава. Ему снилось, как отец его, маленького, выволок из-за мамы. Он отчетливо ощущал во сне ее руки, которые цеплялись за него. И чувствовал, как его куда-то пытался забрать отец. А потом, потеряв терпение, ударил хлестко – в грудь, в шею, по лицу. Это ощущалось сильнее, чем обычный удар. Лин Ху обожгло так, словно удары срывали кожу с его детского тела, оставались запекшейся коркой, и ее начинало разъедать. Боли становилось все больше, Лин Ху в ужасе обернулся к маме, попытался закричать, позвать ее на помощь, из глаз хлынули слезы.

Лин Ху в ужасе обернулся и в полутьме рассмотрел Фа Ханга и Сяо Тун, связанных с ним за руки, спина к спине, и немного успокоился. Пол под ними двигался. Они находились в какой-то закрытой повозке, кроме них, в ней ничего не было, а окна и дверь забили досками.

Так он и пришел в себя, опустив голову таким образом, что волосы закрыли лицо, плачущий, а вместо крика изо рта вырвался громкий болезненный стон. Некоторое время он повисел так, вспоминая, что случилось и почему часть тела так жжет, словно с него кожу содрали. Потом ощутил связанные за спиной руки, которые были соединены с еще чем-то живым, теплым, шевелящимся. Лин Ху в ужасе обернулся и в полутьме рассмотрел Фа Ханга и Сяо Тун, связанных с ним за руки, спина к спине, и немного успокоился.

Пол под ними двигался. Они находились в какой-то закрытой повозке, кроме них, в ней ничего не было, а окна и дверь забили досками.

– Ты как? – спросил Фа Ханг.

Побитый, с лицом в ссадинах и фиолетовых синяках, он был хотя бы живым.

– Ты звал маму, – послышалось от Сяо Тун.

Тон был таким, вроде она пыталась пошутить, но не была уверена, что ее шутка никого не оскорбит.

– Ш-ш-ш… Мы никому не скажем, – шепнул Фа Ханг. – Мы все иногда скучаем по маме и в моменты душевного упадка хотели бы ее видеть.

– Я… – заговорил Лин Ху, попытался подвигать плечом и снова застонал от боли.

– Ты сделал это сам, – напомнила Сяо Тун. – Не ной. Ты как, в себе? Пытаться себя спалить…

– Вы этого не проходили. Я проходил. И больше не хочу, – негромко отозвался Лин Ху. Его не заботило, услышат ли они.

– И что? Что с того? Ты сейчас живой? Все же было в порядке. Ты выбрался, ты живешь… жил спокойной жизнью.

Сяо Тун заворочалась, уперлась ногами в пол повозки и надавила спиной. Лин Ху почувствовал, как его притиснули к стене.

– Жизнь на этом не кончается. Ты что, уже все видел? Всех монстров одолел?! Да ты наверняка даже не целовался ни разу! Девушки голой еще не видел!

– Видел.

Лин Ху не мог отказать себе в этом маленьком торжестве. Его прижало к деревянным доскам прямо обожженными местами. Каждое движение и так причиняло боль, а сейчас он снова рисковал потерять сознание. Фраза Сяо Тун, кажется, на этот раз была сказана с расчетом его задеть. Спас Фа Ханг: он поднатужился и выровнял их, попытался вернуть в середину. Он приговаривал вполголоса:

– Ну, тише. Успокойтесь, пожалуйста. Лин Ху, а за девушками подглядывать нехорошо.

– И в мыслях не было, – буркнул Лин Ху.

Сяо Тун быстро справилась с собой, попыталась ударить его затылком и нахально продолжила:

– Я – кожа да кости, ничего интересного. После такого разве не жалко умирать?

– А ты в мою жизнь не лезь, – потребовал Лин Ху.

Он тоже уперся ногами в пол и попытался ее толкнуть, хотя сбоку их снова выровнял Фа Ханг, уговаривая на перемирие уже беспомощным: «Ну, ребята… ребят…»

– Твою? Что насчет наших? Ты для нас уже как родной! Что было бы с нами, если бы ты на наших глазах сгорел?! Ты про это не подумал?

– Пережили бы, – уже не так уверенно проворчал Лин Ху, но давить перестал, и вообще теперь выглядел понурым, красным то ли от стыда, то ли от ожогов.

– А как ты думаешь, что нас теперь ждет? И не сожгут ли меня вскоре снова? Но уже враги, так же, у тебя на глазах. Просто чтобы ты подчинялась.

И Фа Ханг и Сяо Тун поняли: Лин Ху говорил о чем-то личном. Обоих пробрал холодок от мысли: «Неужели у него на глазах кого-то сжигали, чтобы он повиновался?» О себе они в этот момент предпочитали не думать.

Лин Ху первым заметил, что повозка остановилась. Поднял голову, но предупредить не успел: открылась крышка, которая прикрывала вход в повозку вместо занавески.