Песнь банши (СИ)

Он даже не представлял, на что я сейчас способна. Лучше не стоять у меня на пути, особенно сейчас, когда мои эмоции накалены до предела и хотелось лишь крушить и ломать.

— Нет, Гайя. Я не могу. Я люблю тебя и не могу потерять.

— Ты ушел от меня, бросил на съедение этих крикливых гиен и заботу Старшей, которая решила упечь меня в храм! Ты использовал собственную дочь для защиты Мийи и нисколько не подумал обо мне. Ты ушел! Оставил лишь свои дневники и исчез, даже не связываясь, отдался счастью новой, идеальной семьи. Поэтому не смей говорить мне, что ты меня любишь! И теперь, впервые, когда я обратилась к тебе за помощью, чтобы спасти того, кто мне действительно дорог ты не хочешь мне помочь! Я видеть тебя больше не хочу, предатель! Обзавелся счастливой семьей и забыл обо мне!

Я кричала и плакала, сотрясаясь от этих рыданий и горечи. Мебель в доме отца больше не двигалась, но мне было плевать. Я хотела разнести это место, разрушить Ках, чтобы на нем камне, на камне не осталось. Уничтожить все, что причиняло мне боль.

Колени подогнулись, и я уперлась руками в длинный ворс ковра. Мои плечи опустились, и я продолжила плакать.

— Папа! Папа, что происходит? Почему сестренка плачет и кричит? Вы поссорились? — в комнату вбежал расстроенный и испуганный Кайл. В его глазах застыли слезы страха и непонимания. — Сестренка, тебе больно? — и я почувствовала теплое прикосновение Кайла к своей спине. Он водил своей маленькой рукой, пытаясь успокоить меня.

— Гайя, — голос отца был полон печали и какой — то обреченности. — Ты полюбила Лаэрта? — он сел рядом со мной, положив руку мне на плечо и осторожно поглаживая его сквозь ткань. Мужчина явно был огорчен моим ответом, и это четко ощущалось по его тяжелому вздоху.

— Да, — кивнула я, стирая слезы и садясь на ковер, подгибая под себя ноги. На душе было противно, во рту ощущался привкус горечи, а на сердце было тяжело. Целый винегрет отвратных чувств, от которых нельзя было сбежать. Кайл обнял меня за талию и положил голову на плечо. Братик был такой теплый и добрый. От него исходила энергия любви и поддержки.

— Хорошо… — сдался отец, тоже меня обнимая. — Я расскажу, как именно снять печать и помогу с ритуалом. Думаю, что вдвоем мы справимся. Знаешь, когда ты подросла и стала постоянно цапаться с Лаэртом, я уже тогда почувствовал, что между вами будет что — то большее, чем его служение Мийе, — в словах отца можно было с трудом, но все же расслышать толику удовлетворения. — Ты у меня целеустремленная и упорная. Если я тебе не помогу, то ты же все равно будешь пытаться… Уж лучше участвовать в этом безумии, чем бросить тебя в одиночестве.

— Спасибо, — тепло улыбнулась я, стирая влагу со своего лица.

— Сестренка улыбается, — восторженно произнес Кайл, ответив мне широкой улыбкой.

— Теперь я не самая младшая в семье. Интересное чувство, надо его посмаковать немного.

— Думаю, что теперь тебе все же стоит выпить чай. Успокаивающий, — кивнул отец и помог нам с Кайлом встать.

А я впервые за столько лет почувствовала поддержку со стороны своих родственников. Пусть он ушел, но сейчас он был рядом со мной. Нет, я не простила его. Не сейчас. Но он пошел на все это ради любви, и я могла понять причины, по которым он согласился жить с мамой и быть ее Старшим. Только найдя любовь, можно понять, почему люди вели себя так глупо и самоотверженно.

18 глава

Вскоре домой вернулась жена моего отца и по совместительству моя мачеха. Все время до ее прихода я читала записи про ритуалы и возможные варианты снятия печати. И чем дольше я читала, тем сильнее болело мое сердце, и голова шла кругом. Все было слишком сложно, энергозатратно и в итоге могло закончиться плачевно как для Лаэрта, так и для нас с отцом. Но в основном риск лежал на моих плечах. Ведь проводить ритуал должна была именно я. У меня еще не было опыта в отдаче своих сил, поэтому отец вызвался питать меня во время всего процесса.

Эх… Лаэрт еще ответит за все мои потери и затраты. Шоколадку с него вытребовать, что ли?

— Милый, я дома, — разнесся по дому мелодичный и красивый женский голос.

Я чуть вздрогнула. Видимо, это была любимая Ренара. Что ж, посмотрим, что из себя представляла та, ради которой мой отец был готов прожить тридцать лет с моей матерью. Лийта была деспотичной женщиной, поэтому быть с ней добровольно вряд ли бы кто — то согласился. А десятки лет… Сильная, видимо, любовь между мачехой и отцом была.

Все внутри меня напряглось и замерло в ожидании. Ожидании чего? Убийства, истерик или прощения, а может я просто была голодной? Кто знал, кто знал… Вообще — то, мне было все равно что подумает обо мне и моем появлении мачеха, ведь в сущности она для меня чужой человек. И в какой — то степени я винила именно ее во всем произошедшем в моей семье.

Пусть это выглядело мелочно и глупо, однако, я никогда себя достаточно взрослой и не считала. Я была довольно юной и могла вести себя опрометчиво и по — детски. Но уж лучше так, чем вообще жить без эмоций.