Песнь для Арбонны. Последний свет Солнца

— Два корабля! — в голосе эрлинга звучало изумление. — Мы никогда не оставляем заложников, ты, глупец дерьмовый! Мы никогда не бросаем свои ладьи!

— Тогда корабли будут захвачены после того, как вы умрете на этой земле. Вы не уйдете отсюда, никто из вас. Решайте. У меня нет желания болтать. — Теперь его голос звучал холодно.

Один из пеших эрлингов вышел вперед и остановился у стремени одноглазого. Они пошептались. Алун снова взглянул на Торкела. Увидел, что тот смотрит на Брина.

— Откуда нам знать, что ты не лжешь насчет Льюэрта и Кадира? Откуда они знают о нас? — Это спросил второй эрлинг, стоящий рядом с тем, которого звали Леофсон.

Один из всадников дернул поводья и остановил коня рядом с Брином.

— Вы знаете, потому что я вам говорю, что это правда. Мы проехали через лес призраков втроем, чтобы предупредить о вашем появлении здесь.

— Через лес призраков? Это ложь! Кто ты?..

Эрлинг осекся. Он узнал ответ на свой вопрос. Дело в выговоре, понял Алун. В безупречных придворных интонациях англсина.

— Меня зовут Ательберт, сын Элдреда, — произнес молодой человек рядом с Брином, который проехал вместе с ними через лес бога ради дела, которое его не касалось. — Наши воины убили шестьдесят ваших. Я буду несказанно рад увеличить здесь это число. Мой отец послал корабль с предупреждением из Дренгеста в Кадир сразу же следом за вами. Они должны были получить его несколько дней назад, пока вы добирались сюда. Ап Хиул говорит правду. Если мы не пошлем гонца, чтобы их остановить, сингаэли захватят ваши ладьи или отгонят их от берега, и вам будет некуда вернуться. Вы погибнете там, где стоите. Йормсвик уже никогда не будет прежним. Над вашими именами будут насмехаться вечно. Вы даже не можете себе представить, с каким удовольствием я вам это говорю.

Среди стоящих внизу эрлингов раздался ропот. Алун услышал в нем гнев, но не страх. Он его и не ожидал. Он видел, как некоторые из них обнажают мечи и топоры. С тяжелым, яростным чувством неизбежности он вынул из ножен свой меч. Начинается, наконец-то начинается.

— Погоди, — тихо произнес рядом с ним Торкел.

— Они достают оружие! — хрипло ответил Алун.

— Я вижу. Погоди. Они выиграют этот бой.

— Не выиграют!

— Поверь мне. Выиграют.

Ап Хиул тоже это понимает. Силы почти равны, но у них есть всадники и тренированные бойцы. У Брина тридцать человек, а остальные — крестьяне с серпами и посохами. Подумай!

Его голос донесся до передних рядов. Позже Алун решил, что он сделал это нарочно. Брин слегка повернул к ним голову.

— Они понимают, что не покинут эти берега живыми, — тихо сказал он.

— Думаю, понимают, — так же тихо согласился Торкел Эйнарсон на языке сингаэлей. — Это неважно. Они не могут оставить вам заложников или ладьи и вернуться в Йормсвик. Скорее умрут.

— Значит, будем сражаться. Убьем их столько, чтобы завтра или на следующий…

— А что скажут ваши жены и матери и отцы этих двух принцев? — Торкел по-прежнему не повышал голоса.

Брин обернулся. Алун увидел его глаза в предвечернем свете.

— Они скажут, что эрлинги, проклятые Джадом и всем светом, отправили к богу еще больше хороших людей до срока. Скажут то, что всегда говорили.

— Есть выход.

Брин уставился на него.

— Я слушаю, — произнес он. Алун ощутил порыв ветра, от которого заколыхались их знамена.

— Мы вызовем его на поединок, — сказал Торкел. — Если он победит, им позволят уйти. Если проиграет, они оставят два корабля и заложников.

— Ты только что сказал…

— Они не могут отдать корабли добровольно. Но могут проиграть бой. Тогда их честь потребует сдержать слово. Они так и сделают. Это Йормсвик.

— Эта разница так важна?

Торкел кивнул головой.

— Всегда была важна.

— Хорошо, — через секунду ответил Брин и улыбнулся. — Хорошо. Я с ним буду драться. Если он согласится.

Оглядываясь назад, Алун вспомнил, что четыре разных человека произнесли «нет» одновременно, и он был одним из них.

Но голос, продолжавший звучать, когда остальные от удивления умолкли, принадлежал женщине.

— Нет! — повторила она.

Алун оглянулся, они все оглянулись. Сбоку на склоне холма, очень близко от них, сидели верхом на лошадях супруга и дочь Брина ап Хиула. Он увидел Рианнон, увидел, что она смотрит прямо на него, и у него глухо стукнуло сердце, лавина воспоминаний и образов обрушилась, подобно стрелам с ясного неба.

Слово «нет» произнесла ее мать. Брин уставился на нее. Она выехала вперед и остановилась среди них.

— Я велел тебе остаться дома, — сказал он достаточно мягко.

— Я знаю, мой господин. Сделай мне выговор потом. Но сначала выслушай. Вызов на поединок — это правильно. Я слышала, что он сказал. Но на этот раз это не твой поединок.

— Он должен быть моим. Энид, они пришли, чтобы убить меня.

— И им нельзя доставить это удовольствие. Мой дорогой, ты — вершина славы всех живущих людей.

— Мне нравится, как это звучит, — сказал Брин ап Хиул.

— Я так и думала, — ответила леди Энид. — Ты тщеславен. Это грех. С сожалением должна сказать тебе, что ты также старый, толстый и быстро задыхаешься.

— Я не толстый! Я…