Песнь льда и огня. Книги 1-9

— Хрен рыжий. Реймун Рыжебородый и его сыновья полегли на Длинном озере стараниями твоих проклятущих Старков и Пьяного Гиганта, только младший братец остался жив. За что его прозвали Красным Усом, по-твоему? В бой-то он летел первым, а потом барду, слагавшему песню об этой битве, понадобилась рифма для «труса». Но раз рыцарям королевы так понадобились Герриковы девчонки, то на здоровье.

— Девчонки, — крикнул ворон. — Девчонки.

— Умная птица, — расхохотался Тормунд. — Что возьмешь за него, Сноу? Я тебе сына отдал — мог бы и подарить.

— Подарил бы, да боюсь, что ты его съешь.

— Съешь, — заволновался и захлопал крыльями ворон. — Зерно?

— Надо потолковать о походе, — сказал Джон. — Хочу, чтобы в Щитовом Чертоге мы были с тобой заодно… — Малли, заглянув в дверь, доложил, что пришел Клидас с письмом. — Пусть оставит тебе, я после прочту.

— Да, милорд, только он сам не свой, Клидас-то… белый весь и трясется.

— Черные крылья, черные вести, — пробормотал Тормунд. — Так ведь у вас, поклонщиков, говорится?

— У нас много чего говорится. «Вылечишь простуду — наживешь лихорадку». Или, скажем, «не пей с дорнийцами в полнолуние».

— Моя бабуля говаривала, — внес свою лепту Малли, — что летняя дружба тает, а зимняя держится вечно.

— Ну, помудрствовали и хватит. Зови сюда Клидаса.

Малли не преувеличивал: пожилой стюард трясся и был очень бледен.

— Может быть, это и глупо, лорд-командующий, но я испугался. Видите?

«Бастарду», — значилось с внешней стороны свитка. Не «лорду Сноу», не «Джону Сноу», не «лорду-командующему» — просто «бастарду». Запечатывал письмо твердый розовый воск.

— Ты правильно сделал, что пришел сразу, Клидас. — «И боишься не зря». Джон взломал печать и прочел:

Твой лжекороль мертв, бастард. Его войско разбито после семи дней сражения. Его волшебный меч перешел ко мне. Скажи это его красной шлюхе.

Головы его друзей украсили стены Винтерфелла. Приезжай, бастард, и посмотри сам. Твой лжекороль лгал — лжешь и ты. Объявив всему миру, что сжег Короля за Стеной, ты послал его в Винтерфелл, чтобы украсть у меня жену.

Когда вернешь ее мне, сможешь его забрать. Я выставил Манса-Разбойника в клетке напоказ всему Северу. Для тепла ему сшили плащ из шкур шести баб, которые были с ним.

Вместе с моей женой ты пришлешь мне лжекоролеву, ее дочку, красную ведьму и принцессу одичалых. А еще маленького одичалого принца и моего Вонючку. Сделаешь это — не трону ни тебя, ни твоих ворон. Не сделаешь — съем твое бастардово сердце.

Рамси Болтон, законный лорд Винтерфелла.

— Сноу? — окликнул Тормунд. — Можно подумать, из этого пергамента только что вывалилась голова твоего отца.

Джон ответил не сразу.

— Проводи Клидаса, Малли. Темно уже, и дорожки скользкие. Ты, Атлас, тоже с ними иди. — Дождавшись, когда они вышли, Джон сунул письмо Тормунду. — На, читай.

— Грамотки Тормунд Громовой Кулак не выучился читать — у него поважней дела были. Все одно, ничего хорошего в них не пишут.

— Это верно, не пишут. — Черные крылья, черные вести… В старых поговорках мудрости больше, чем ему кажется. — Письмо от Рамси Сноу, сейчас я тебе прочту.

— Хар-р, — сказал, дослушав до конца, Тормунд. — Ну и дела. Нешто Манс взаправду у него в клетке сидит? Красная ведьма сожгла его на виду у сотен вольных людей.

«Она Гремучую Рубашку сожгла, — чуть было не сказал Джон. — Навела свои чары и обманула всех».

— «Посмотрите на небо», — сказала мне Мелисандра. Ворон… Она его видела. Когда получите свой ответ, пошлите за мной.

— Может, и врет, конечно, — поскреб бороду Тормунд. — Я бы тоже мог написать перышком на пергаменте, что член у меня длиной и толщиной с руку.

— У него Светозарный. Он знает, сколько женщин было с Мансом. — «И о самом Мансе знает». — Доля правды тут точно есть.

— Может, и так. Что делать будешь, ворона?