Песнь ледяной сирены (СИ)

Она попыталась воспользоваться своим положением, но у ее нового статуса оказалась и обратная сторона. Сольвейг привлекла к себе внимание дочерей Хозяина Зимы. Сестры-метелицы с приклеенными к и без того фальшивым лицам улыбками поинтересовались, что «швея-скрипачка» делает на нижних этажах. Пришлось прибегнуть к беспомощной лжи под названием «просто заблудилась», в которую не поверило бы даже неразумное дитя.

Но Сольвейг была нема, и в ней никто не видел угрозу. «Слишком любопытная», – читалось в глазах метелиц. И ее это устроило. Но что делать сейчас? Что ей делать?

Скоро Летта неотвратимо изменится. А на Крамарке начнется война.

Если бы у Сольвейг был голос, она бы спросила духов зимы, что ожидает жителей острова. Неважно, насколько страшным был бы ответ – неизвестность куда страшнее. Но она молчала, молчали и духи, занятые превращением ледяной сирены в Белую Невесту.

Когда они закончили, перед Сольвейг предстала ослепительной красоты молодая женщина с белой косой, в которую были вплетены нежные льдиссы. Тонкие черты лица, четко очерченные губы. В волосах – диадема с камнями-каплями. В фигуре – грация и статность. Всю красоту сводила на нет только противоестественная прозрачность лица и тела. Казалось, прекрасное ожерелье из ярких драгоценных камней одним прикосновением превратили в обыкновенную стекляшку.

Час пробил. Настало время Северного Сияния.

Духи зимы повели будущую Белую Невесту и ее скрипачку по ледяной лестнице на самый верх Полярной Звезды. В толпе тел призрачных, едва видимых, или обманчиво-человеческих, в складках зачарованных снежинок Сольвейг разглядела Льдинку. Улыбнулась пурге как старой знакомой, зная, что печаль отпечаталась в уголках ее губ.

Когда Сольвейг впервые приблизилась к Полярной Звезде, подхваченная с обеих сторон сестрами-метелицами, она увидела шпиль башни, что упирался в небосвод. Шпиль исчез с верхнего яруса, исчезли даже стены. Вместо потолка – бескрайнее небо. Вместо светильников – яркая россыпь звезд.

Все для того, чтобы духи зимы и ветра Большой Земли могли свободно кружиться в воздушном пространстве, не скованные капканом стен.

Сольвейг застыла, будто ледяная статуя, когда увидела бурана-шатуна. Слишком свежи были воспоминания о битве сына Хозяина Зимы с ее тилкхе. Он выполнил свой долг – защитил ее, но стал снегом, чтобы года спустя для кого-то другого стать верным стражем. На мгновение стало горько, но эту горечь перебила мысль: что, если особая связь со снежными созданиями в ледяных сиренах – еще одно наследие Белой Невесты?

Буран-шатун тяжело прошагал мимо Сольвейг на четырех лапах – мощных снежных столбах.

За ним полупрозрачной ленточкой пролетела поземка. Пожаловали на бал и вихри-гончие: бесформенное скопление снежной пыли, что находилась в постоянном движении. Даже самые нелюдимые (если подобное определение вообще применимо к духам) церемонию восхождения на трон новой Белой Невесты пропустить не посмели.

Странное это было зрелище – разодетые в сшитые для них людьми снежные наряды, духи зимы разговаривали… с пустотой. Ветра Большой Земли, как говорили сестры-метелицы, не привыкли показываться людям на глаза. Хотела бы Сольвейг знать, какими дети Хозяина Зимы видели тех, других ветров.

Но куда больше она хотела бы знать, как пережить эту ночь.

Она играла на скрипке, держа в узде дар. Песнь лилась, окутывая зал невидимым сиянием – человеческая, не сиренья.

– Солнечный ветер, – вдруг раздались шепотки в толпе.

Сольвейг, не будучи духом, увидеть загадочного гостя не смогла. Но невооруженным взглядом видела следы его присутствия – некий шлейф, оставленный им. А вместе с ней – все жители Атриви-Норд.

Черный бархат неба разрисовали сияющие полосы – мазки яркой краски на однотонном полотне. Зажгли тусклое небо многоцветным свечением, переливаясь, вливаясь друг в друга – синие и зеленые с вкраплениями красного и розового. Призрачный, зыбкий мираж играющих в небе странных огней завораживал, феерия цветов почти ослепляла.

Духи танцевали в сверкающем зареве под музыку ветра – подвешенные в воздухе металлические стержни, что издавали нежный перезвон. И Летта кружилась в танце с ветрами.

Что-то было не так. Сольвейг не сразу заметила: Летта бледнеет. Казалось, реальный мир едва удерживает ее в своих объятиях. А сама она, прежде крепко стоя на ногах, сейчас едва ли не парит. Будто ей насильно приходилось заставлять себя ступнями касаться пола – вместо того, чтобы просто раскинуть крылья-ветра и лететь.

Духи зимы, касаясь Летты, забирали ее тепло. Когда его совсем не останется, Летта станет Белой Невестой.

Смертная девушка превратится в ветер.

Воздух в легких Сольвейг стал обжигающе студеным. Льдинка, что-то прочитав в ее глазах, тоненько вскрикнула и опустила глаза. Стремительная, как все ветра, покинула «бальную залу».