Песнь ледяной сирены (СИ)

Вендиго с двумя тенями не сразу последовал за ней. «Он играет с тобой, как кошка – с мышью, как духи зимы – с людьми, – ожил в голове голос Фрейдис. – Он, возможно, даже даст тебе убежать. Недалеко, конечно, и ненадолго. Как только ты по глупости решишь, что ты в безопасности, он настигнет тебя… и прихлопнет когтистой лапой. Сожмет, раздавит, и слижет с пальцев твою еще горячую кровь».

Летта всегда морщилась, когда Фрейдис (редкая гостья в их доме, по правде говоря) рассказывала подобные истории. Говорила, ей не по душе «кровавые сказки», на что Фрейдис с присущим ей ледяным спокойствием отвечала: «Это не сказки». И вот теперь по пятам Сольвейг шел герой одной из самых страшных историй Фрейдис про мертвый лес.

От вендиго ей не скрыться. Все, что Сольвейг могла противопоставить тому, кто знал Ледяной Венец как свои пять пальцев – это ее диковинная, сплетенная с музыкой сила. А потому, как бы сильно ни сотрясала тело дрожь, она остановилась и развернулась к духу-людоеду. Вскинула смычок – ее верный клинок, ее оружие. И заиграла. Неторопливо идущий к ней вендиго (в отличие от Сольвейг, он и не думал переходить на бег) на мгновение даже будто оступился. Вряд ли он видел когда-нибудь, чтобы жертва пыталась спастись музыкой, которую сама же и создавала.

Дерганый ритм, пропущенные ноты, рваная мелодия – это лучшее, на что она сейчас была способна. Но цель достигнута – касаясь смычком струны за струной, Сольвейг заставила зубцы короны Хозяина Зимы по обеим сторонам от нее склониться друг к другу. Стеклянные витые шипы соприкоснулись островерхими наконечниками. Вендиго вверх не смотрел. Нес к ней обе свои тени.

С каждой брошенной в тишину мертвого леса нотой ветви деревьев все крепче сплетались, сращивались между собой. И с каждой нотой вендиго сокращал расстояние.

Сольвейг занервничала. Она не успевала. Когда дух-людоед подобрался слишком близко к еще не заряженному капкану, она изменила тональность и ритм. Смычок терзал струны, рождая чуть визгливую, истеричную мелодию, что своей какофонией резала слух. Сольвейг отдала почти все силы этой Песни, но возникшая ударная волна отбросила вендиго лишь на пару шагов. Она сменила тактику и заострила поднявшиеся в воздух снежинки, а потом бросила ему в лицо. Целилась в глаза, хоть и рисковала вызвать еще большую ярость вендиго. Спровоцировать его.

Фрейдис говорила, что в нем, как и в каждом монстре Ледяного Венца, живет стихия. Но управлять ею так, как это делают духи зимы и сирены, вендиго не умел. Потому и отмахивался от метательно-ледяного оружия, рыча от злобы, пока Сольвейг сплетала над ним ветви стеклянных деревьев наподобие неоконченного шалаша.

Ловушка была почти готова. Осталось совсем чуть-чуть.

Из глаз вендиго текла кровь, а внутри бушевала ярость. По стягивающимся вокруг него деревьям проскрипели длинные, с человеческую ладонь, когти. Сольвейг поняла, что попалась. Игры закончились в тот момент, когда жертва показала зубки. Теперь за самонадеянность ее следовало проучить.

А потом неправильная тень вендиго шагнула в сторону. И… призвала огонь.

Сольвейг от изумления прекратила играть. Объятая огнем тень напала на своего хозяина в полнейшей тишине.

К запаху гниения добавился запах горелого мяса. Он и отрезвил Сольвейг. Тряхнув головой, она возобновила Песнь. Горящая тень кружила вокруг вендиго, но за пределы очерченного Сольвейг круга из зубцов-деревьев не выходила, каким-то образом понимая, что она задумала. Стеклянные шипы наконец тесно сплелись друг с другом. Тень успела вынырнуть из узкой щели в самый последний момент. Вендиго… не успел. Его нескладное тело и несоразмерно длинные руки и когти не оставляла шансов для подобного маневра.

Зубцы короны Хозяином Зимы стеклянным куполом накрыли духа-людоеда.

Тень застыла, потухла, словно втянула в себя собственное пламя. Сольвейг нерешительно опустила скрипку. Так они и стояли, разглядывая друг друга – она была уверена, что лишенная глаз тень разглядывала ее в ответ.

Хотелось спросить «Что ты такое?», но ответ отыскался сам собой.

Он вынырнул из частокола зубцов справа от Сольвейг. Привлекательное юношеское лицо, густо-черные, как «неправильная тень» вендиго, волосы… и взгляд, который отчего-то смущал.

«Ты?» – одними губами удивленно спросила Сольвейг.

Его появление здесь не было случайностью. Огненный серафим искал вендиго – горящие решимостью глаза сказали ей об этом.

– Как ты это… Скрипка, деревья… – Помотав головой, он перебил сам себя. – Потом. Умеешь шить?

Неожиданный вопрос заставил ее брови вопросительно взлететь.

– Мне нужно пришить тень обратно, пока эта тварь не убила кого-нибудь еще.

«Эта тень… твоя?» – изумленно спросила Сольвейг.

Огненный серафим зачарованно смотрел на сложившиеся в слова снежинки.

– Я не хотел нападать до вендиго до того, как приду сюда. Боялся, что разделенного Пламени не хватит, и тогда он уничтожил бы сначала тень, а потом, быть может, и меня.

Не отрывая взгляда от вендиго, Сольвейг сыграла быструю мелодию.

«Ты спас меня».

– По-моему, ты и сама неплохо справлялась, – улыбнулся серафим.