Песнь Лихорадки (ЛП)

Мой новый сосуд неуклюже дергается, когда я приказываю ему поспешить к двери. Слабое, ничтожное создание. Но оно продержится достаточно долго.

Я спешу к выходу по черным мраморным полам, поворачиваю налево, затем направо, отыскивая кроваво-красные и проклиная вечно изменяющийся Белый Особняк, созданный ублюдком-королем для его возлюбленной. Каждый неверный поворот равняется нескольким дням по земному времени. Пройдет месяц или даже больше, пока я выберусь из этого лабиринта.

МакКайла сумеет почувствовать меня, как только я покину Зеркала, но она будет считать меня привязанной к телу, давая мне преимущество.

Я верну то, что принадлежит мне.

А потом я уничтожу этот гребаный мир.

НЕВИДИМАЯ

 

Полагаю, она, должно быть, начала думать о том, какой иной была бы ее жизнь без меня.

Она не могла путешествовать, по-настоящему заводить друзей или приглашать компанию домой, да даже проводить вечер вне дома, потому что какой матерью она стала бы, если бы оставила свою дочь в клетке и не вернулась домой?

Иногда я гадаю, не встретила ли она кого-нибудь, кто сказал ей что-то, из-за чего она стала недовольна нашей жизнью, потому что она изменилась за один вечер.

Она все еще сидела со мной вечерами и делала все эти материнские вещи, но теперь редко улыбалась, а вокруг рта и глаз залегли морщинки. Уголки губ намного чаще опускались, нежели поднимались, и через прутья решетки я не могла дотянуться до ее щек, чтобы растянуть их в улыбке.

Мне было шесть с половиной лет, когда она влюбилась.

Она рассказывала мне о нем, какой он добрый, как он заботится о ней. Она говорила, что он хочет на ней жениться. На нас. Что она расскажет ему обо мне, когда будет подходящий момент.

Он брал ее в поездки на каждых выходных, и в первую ночь, когда она оставила меня одну, я плакала каждый раз, когда просыпалась. Но вернувшись, она вела себя так, как раньше, когда я была маленькой и еще не переходила в режим стоп-кадра - счастливая, веселая, воркующая со мной и вновь говорящая о планах на наше будущее.

Затем однажды вечером, за неделю до моего седьмого дня рождения, она пришла домой очень поздно, мокрая до нитки, и просто прошла мимо моей клетки, даже не взглянув на меня, зашла в спальню и закрыла дверь.

Когда я посмотрела на нее, радуясь ее приходу, выражение ее лица было столь ужасным, что я не сказала ни слова из тех интересных забавных вещей, которые целый день собиралась сказать.

Я просто свернулась клубочком и слушала, как она плачет всю ночь.

Я была уверена, что он решил не жениться на нас.

Я думаю, он разбил ее сердце.

Мой седьмой день рождения пришел и ушел, а она даже не заметила. Впервые не было ирландского гуляша, мороженого и рассказов про Однажды.

Я все равно отпраздновала воображаемым ужином со своим воображаемым псом Робином, который жил в моей клетке, мог говорить и рассказывал самые смешные шутки, и мы всегда лопались со смеху.