Песнь Лихорадки (ЛП)

- Откуда ты знаешь про Дэйгиса? - сказал он с безупречной точностью. Как и Бэрронс, он говорил иначе, когда сильно взбешен или оскорблен. Бэрронс смягчался. Риодан делался официальным, как сливки британского общества, и точным, безупречно произнося каждое слово.

Я сбросила его руки со своих плеч.

- Видела на мониторе прошлой ночью.

- Прошлой ночью тебя здесь не было.

- Моей прошлой ночью. Тридцать пять дней назад. У нас было собрание, когда ты был мертв. Как ты это сделал? Серьезно, я не о многом прошу. Я только что сказала «когда ты был мертв». Я знаю, такое случается, ты умираешь и возвращаешься, как будто в этом нет ничего такого. Я даже не спрашиваю, как. Я ничегошеньки о тебе не спрашиваю. И ничего не спрашиваю о Дэйгисе. Ты можешь хранить эти секреты, и я никогда не побеспокою тебя насчет них. Но я хочу знать, как ты сумел уберечь от смерти того, кто смертельно ранен.

Долгое мгновение он смотрел на меня, а потом отвернулся, подошел к стене и уставился через стекло на темные, пустые и безмолвные клубы внизу.

Его плечи будто окаменели, мышцы сгруппировались, напряжение в позвоночнике удерживало его в столь же официальной позе, как солдата в униформе. Наблюдая за ним, я была ошеломлена и немного раздражена увидеть, как он применяет одну из моих тактик - напряжение начало исчезать, начиная примерно с уровня глаз. Я нахмурилась, задумавшись, не видела ли я много лет назад, как он делает это, и не скопировала ли с него. Я думала, что изобрела эту технику. Мне нравилось так думать.

Лишь когда его мускулы разгладились как у ленивого льва, он повернулся и сказала:

- Кто ранен и кого ты хочешь, чтобы я спас?

Я молча оценила его. Я знала, почему я так упорно работала над своей речью. Я не верила, что он мне поможет. С чего бы ему? Танцор ему никогда не нравился.

- Дело не столько в ране, сколько... ну, если у кого-то больное сердце, ты можешь вылечить его?

Он прищурился и уставился на меня так, будто пытался вытащить имя из моего мозга, поэтому я начала громко напевать поверх всех своих мыслей песню из заставки «Озорных анимашек», которых я так любила в детстве. Это всегда поднимало мне настроение. В этот раз не подняло. Время для Озорных Анимашек, и мы смешные до уморы, так что просто сядь и расслабься, будешь смеяться, пока не лопнешь, мы ОЗОРНЫЕ АНИМАШКИ!

Его глаза сузились до щелочек.

- Кто, черт подери, такие Озорные Анимашки?

Я фыркнула.

- Я знала, что ты проделываешь это со мной. Ты постоянно так делал - нырял в мою голову за тем, что я не хотела говорить. Ты сказал, что больше не будешь этого делать.

- Я сказал, цитирую, что не буду делать этого часто. У кого больное сердце?

Я плюхнулась обратно на стул и посмотрела на него снизу вверх.

- Танцор, - ровно произнесла я.

Он взорвался воплем «Что?» и просто смотрел на меня целую минуту. Наконец, он сказал:

- Ты нахрен издеваешься? Насколько все плохо? Он может от этого умереть? Скоро?

Я уперлась локтем в колено, сжала кулак, положила на него подбородок и посмотрела на Риодана.

- Хочешь сказать, до того, как он решит проблему, которую тебе надо решить? Ты только об этом и думаешь. Да. Может. У него гипертрофическая кардиомиопатия. То заболевание сердца, которое заставляет спортсменов падать замертво на баскетбольной площадке.

Долгих несколько секунд он уставился на меня пустым взглядом, а затем сказал:

- Но он выглядит таким здоровым.

- Как и все те спортсмены, что умирают на поле, - холодно ответила я. - Ну так что? Ты можешь?

Он развернулся к стене и опять посмотрел сквозь стекло. Я молча ждала. Нет смысла торопить Риодана. Он был мегатонным военным судном, которое отправлялось в плавание, когда было совершенно готово.

Когда он наконец повернулся, мое сердце рухнуло вниз как камень. Его серебристые глаза были холодными и отчужденными.

- Не можешь. Или. Не станешь? - прорычала я.

- Ах, Джада. Не могу.

- Хрень полная! Как ты спас Дэйгиса? - потребовала я.

Риодан вернулся в кресло, сел, сложил пальцы домиком и принялся разглядывать их.

- Я не могу тебе этого сказать, - произнес он, обращаясь к своим рукам. Затем он посмотрел на меня и тихо сказал: - Если бы я мог помочь ему, я бы это сделал. И не потому, что мне нужна его помощь. Потому что он дорог тебе.

- Не будь со мной милым, - сорвалась я.

Его ноздри раздулись, глаза прищурились.

- Иисусе, мы разве не покончили с этим? Я что, вообразил себе, будто мы с тобой перешли на новую стадию...

- Стадию чего? Наших отношений? Чувак, у людей вроде тебя нет отношений. У них есть... у них есть... картели, монополии, королевства и... и... - я не могла придумать иного слова. На самом деле, проблема была в том, что я не могла думать. Не с моим привычным холодным спокойствием. - ... Рабы, - прошипела я.

Он наградил меня раздраженным взглядом.

- Дэни, ты знаешь, что это не так.