Песнь лихорадки

Он просто, черт подери, в мгновение ока превратился в одного из тех величественных черных зверей, сражавшихся бок о бок со мной в аббатстве и позднее съевших кровавые руны с Крууса.

Гребаный ад, я дерьмово играла! Не раз я прикалывала необъяснимое существование зверей к своей мысленной доске и изучала его! Звери, которых Мак якобы нашла в Зеркалах, были Девяткой! Риодан был гребаным оборотнем!

Он двигался ураганом покрытых черной кожей мышц, когтей и клыков, раздирая, кромсая, разрывая и вспарывая.

Закончив, он присел в окружении трупов, тяжело дыша, его лапы и морда блестели от крови. Затем он опустился на корточки, разодрал бедро, вырвал кусок плоти и начал жевать, вращая головой, чтобы убедиться, что не приближается других хищников.

Я посмотрела на Танцора. Он напряженно наблюдал за мной.

Тогда я поняла. Он только что проделал со мной то же самое, что сделала я, придя сюда и напугав его: без слов сказал то, что хотел сказать.

Мега, разве ты не видишь, что он животное? Выбери меня.

Танцор знал, что я разрываюсь между ним и Риоданом, между тем, что они вызывали во мне, и я почти любила его за то, что он так хорошо меня понимает. Твои друзья всегда знают, кто ты на самом деле, хороший, плохой, правильный, неправильный, и просто продолжают о тебе заботиться.

Я вновь посмотрела на экран, мечтая, чтобы увиденное вызвало у меня возражения.

Но на самом деле я думала лишь: Итак, Риодан бессмертен, выпускает чертовски хорошую газету, обладает супер-органами чувств и может превращаться. Мудак.

Что еще он умеет?

Годы назад, когда я сказала ему, что хочу быть похожей на него, он сказал мне спросить, когда я стану старше.

Теперь я стала старше.

Глава 49

Я же говорила, что была зла[70]

Мак

Когда Бэрронс написал смс, что позаботился о моей проблеме с Лором, я так усердно мерила шагами книжный магазин, что едва не воспламенила под собой ковер, бесясь из-за того, как решала проблемы.

Я обратилась к Бэрронсу за помощью. Он об этом позаботился. Это меня беспокоило. Я не хотела так жить, вечно прячась за своим мужчиной от остальных.

Я сражением прокладывала свой путь сквозь насилие, травмы и унижение, и я пережила все это. Я была королевой Фейри. Да даже если бы я ей не являлась, я была женщиной, которой нужно знать, что она может стоять на своих двоих, может провести границы и требовать их соблюдения. Как только я передам Истинную Магию Круусу, кем я стану — снова слабой?

Никогда. Мне нравилось, кем я стала. Я хотела расти и избегать соскальзывания назад.

Если Девятка будет знать, что мне для защиты нужен Бэрронс, они никогда не станут меня уважать. А я планировала еще долго торчать рядом с ними. Я не хотела быть женщиной с сильным мужчиной. Я хотела быть сильной женщиной.

Когда я позвонила, Бэрронс ответил после первого гудка.

— Как ты об этом позаботился? — потребовала я без предисловий.

— Я избавился от останков. Я был рядом с кладбищем и знал, что сумею его опередить.

— Ты от них избавился? — спросила я, обескураженная двумя вещами: во-первых, это лишь отсрочило неизбежное. Я не собиралась вечно скрывать правду от Лора. Во-вторых, я испытывала очень человеческую реакцию, желая, чтобы останки были там, где им место — в могиле. Меня все еще беспокоило видение пустого гроба моей сестры. Это же так странно — беспокоиться, где лежат кости дорогих нам людей? Но я беспокоилась.

— Я просто перенес их в другое место. Ты можешь перезахоронить их когда-нибудь, — прорычал он. — Хотя я не понимаю желание создавать маленькие участки общности и единства для разлагающейся плоти.

— Мне надо с ним поговорить, — ровно сказала я.

— Я запрещаю.

Каждая клетка моего тела взорвалась. Я буквально закричала:

— Ты — что?

— За. Пре. Ща. Ю.

— Ты не говорил мне этих слов только что.

— Мак, я знаю, на что он способен. Я знаю…

— Я тоже. Он сказал мне.

— Не одно и то же, — холодно сказал он. — Видеть значит верить. Потребовалось гребаных полвека, чтобы успокоить этого придурка. Ты не станешь к нему приближаться. Я сказал, что позабочусь об этом, и я это сделал. Так будет и дальше. Оставь это.

Я ничего не ответила.

— Мак, даже не смей нахрен вешать трубку, — выпалил он быстрым и жарким стаккато.

— Я не вешала, и не стала бы, — прорычала я. — Ну, — уточнила я, — по меньшей мере, я бы попрощалась, — возможно, очень быстро и едва слышно, но все же. — Подожди секунду.

Я потянулась внутрь, обращаясь к своим файлам, отыскивая нечто подобное защитному барьеру, который использовал Круус той ночью, когда мы запечатали первую Синсар Дабх. Когда появились мои ментальные таблички, я фыркнула. Там было несколько тысяч удобных маленьких табличек, все с незнакомыми именами, ура, блин. Я переключила внимание обратно на Бэрронса.