Песнь Любви (СИ)

— Я в одной передаче слышал, что в некоторых странах, если ты накормил или проявил заботу о бездомном животном, то несёшь за него ответственность. Вдруг ты покусал бы кого, а ко мне претензии, — поправив одеяло, решил спросить. — Почему вернулся?

— Ты не сдержал обещания.

— М? — я ничего такого не припоминал.

— Сказал, что свяжешь, трахнешь, отвезёшь в лес и закопаешь, — серьёзно ответил он, смотря мне в глаза. Я опешил, мне показалось, будто последнего ему особенно хотелось…

— Не скажи, второй пункт я выполнил, а первый мы ещё попробуем обязательно, — я наигранно радостно улыбнулся и погладил больного по щеке. Он отдал кружку, и, прикрыв глаза, отвернулся.

Я медленно рвал салфетки на мелкие кусочки, пытаясь успокоиться. Температуру Тиму я, конечно, померил, и 39.4 выглядели совсем неутешительными. Куча бумажек заполнила собой уже половину кухонного стола, а дока всё не было. Сидеть рядом с парнем не получилось. Может я и показался ему равнодушным, бесчувственным типом, но он сам не делал попыток сблизиться. Даже имени не назвал… С другой стороны, хочу ли я большего. Мужчины, женщины они появлялись в моей жизни и легко из неё уходили, никаких страстей, истерик или слёз обиды. Может, и было одно исключение, но не с моей стороны, девушка тогда просто заигралась…

В дверь позвонили, и я вскочил, опрокидывая стул.

Дмитрий, после долгого осмотра, взятия нескольких проб крови и ещё каких-то манипуляций с тихим и покорным Тимом, вколол ему жаропонижающее. Мне вручили список лекарств и счёт.

— Сегодня ничего больше не давай. Завтра, если температура поднимется выше 39, то дашь это и половину таблетки вот этого, — он водил по списку пальцем, а я поддакивал и запоминал, — еще пусть принимает витамины, стоят последними в списке. И, Алексей, дай ему отоспаться. Парень сильно измучен и явно плохо питается, килограммов семь-восемь ему следует набрать, могу тебе точно сказать, мне его даже взвешивать не надо. Он хоть кто тебе? — взгляд голубых глаз стал внимательней.

Этот человек лечил меня с детства, был другом Лины, и он всегда искренне беспокоится обо мне.

— Домашний питомец, — ответил ему почти правду.

— Я позвоню, как будут готовы результаты анализов, — вздохнул, надевая перчатки.

— Спасибо, счёт завтра оплачу, — кивнул я. Дмитрий посверлил меня взглядом и вышел.

И правильно, рассказывать мне было нечего.

— Тебе нужно спать и больше есть, — я отобрал одеяло, не обращая внимания на протесты. — А теперь обхвати меня за шею, перенесу тебя на кровать.

— Я и сам могу дойти, — отозвался сердито.

— Можешь, но я тебе не позволю, — взял на руки и понёс. — Господи, ты легче кошки!

— Зато не надорвёшься.

Я устроил Тима на кровати, и он, потянувшись, свернулся клубком. Всегда так спит, что ли? Я где-то читал, что люди инстинктивно скрещивают руки и принимают позу эмбриона в попытке защититься… И от кого нужно защищаться во сне?

Приготовил чаю с мёдом и залил его в термос, попьёт тёплого, когда захочет. Сам потопал в душ.

Я спихнул почти все на своего помощника и заявил, что в ближайшие несколько дней им придётся справляться самим. В первый день мне приходила куча писем ежечасно, по несколько раз на дню звонил менеджер. На второй день люди попривыкли, и меня дёргали реже. На третий и того меньше.

Тим спал сутками напролёт, послушно глотал таблетки, съедал всё, что я готовил. Мне это даже нравилось. Конечно, хотелось, чтобы он поскорее поправился, но я впервые за кем-то присматривал, заботился о другом человеке, и чувствовал себя счастливее, видя, как он поправляется. Засыпал парень, и правда, каждый раз свернувшись клубочком и отодвинувшись к краю. Над этим я собирался поработать в дальнейшем.

Со временем оказалось, что оба любим кофе и рок. Мы сидели на кухне, болтали ни о чём и ели пирожные. Тим почти поправился, остался только кашель. Он встал сварить ещё по порции.

— Кстати, вон там на полке стоит баночка с “Kopi Luwak”.

— Эта?

— Да.

Он разлил по чашкам напиток.

— И что в нём особенного? – принюхался. – Пахнет шоколадом.

— Попробуй.

— Ммм, более насыщенный и мягкий вкус я бы сказал, не так горчит, — он сделал ещё глоток.

А я невольно залюбовался им. Умиротворённое выражение лица, расслабленная поза, полуприкрытые глаза, убранная наверх челка, закрепленная заколками. Совсем домашний в моей синей хлопковой рубашке. Такой… компактный, может, как хамелеон, слиться с обстановкой, а молчание рядом с ним не тяготит.

— Что в нём особенного так и не сказал, — посмотрел на кофе.

— Задумался… Всё дело в необычном способе добычи и ограниченном производстве. Плоды кофейного дерева сначала съедает зверек, называемый лювак, они проходят через его пищеварительную систему и выходят вполне естественным путём. Их моют, сушат и обжаривают.

Во время моей импровизированной лекции лицо Тима всё больше мрачнело.

— Я пил только что кофе, зерна которого вышли из задницы какого-то животного? – он брезгливо отодвинул чашку.

— Угу, лювака. И допивай, всё равно уже поздно, зато мало кто может похвастаться, что пробовал этот сорт, хотя любителей кофе в мире много.