Песнь любви

Я обрадовался, и они сделали со мной так, как сказали, и птица понесла меня и опустилась со мной на гору, и я вышел из шкуры и шел, пока не достиг дворца диковинного. В нем я увидел сорок невольниц, подобных лунам, смотрящий на которые не насытится. И, увидав меня, все они сказали: «Привет тебе и уют! Добро пожаловать, о владыка наш, мы уже целый месяц ожидаем тебя! Слава же Аллаху, который привел к нам того, кто достоин нас и кого мы достойны». Потом усадили меня на высокое седалище и сказали: «От сего дня ты наш господин и судья над нами, а мы твои невольницы и послушны тебе! Приказывай нам по твоему усмотрению».

И я удивился всему этому, а девушки принесли мне еды, и я поел с ними. Затем они подали вино и собрались вокруг меня. И пятеро из них встали и постлали циновку, и расставили вокруг нее много цветов и плодов, и закусок, а потом принесли к этому вина. Мы сели пить, и девушки взяли лютню да стали петь под нее, и чаша и блюда заходили между нами. Тогда меня охватила такая радость, что я забыл о заботах жизни земной и воскликнул: «Вот она, настоящая жизнь!».

И я пробыл с ними, пока не пришло время сна, тогда они сказали мне: «Возьми, кого выберешь из нас, чтобы спать возле тебя». И я взял одну из них, красивую лицом, с насурьмленными глазами и черными волосами, и слегка раскрытыми устами, и сходящимися бровями. Была она совершенна по красоте и походила на нежную ветвь или стебель базилика, и ошеломляла и смущала ум, подобно тому как поэт сказал о ней:

Сравнили мы с веткою ее лишь по глупости,
И свойства сравнить ее нельзя с газеленком нам.

Откуда возьмет газель прекрасная стан ее,

Откуда напиток тот медовый? Как чуден он!

И очи громадные, в любви смертоносные,

Влюбленных что в плен берут, убитых, измученных?

Люблю я любимую любовью язычества

Не диво, что любящий ведет как дитя себя.

И я повторил ей слова сказавшего:

На красоту лишь вашу взирает око мое теперь,
И ничто другое в душе моей не проносится.

Госпожа моя, лишь о страсти к вам ныне думаю,

И влюбленным в вас и скончаюсь я, и воскресну вновь!

И я проспал с нею ночь, лучше которой не видал. А утром она сводила меня в баню и вымыла меня, и одела в лучшие одежды. Потом другие девушки подали нам еду и напитки. Мы поели и попили, и чаши ходили между нами до ночи. А потом я выбрал другую из них, красивую чертами и с нежными боками, как сказал о ней поэт:

На персях возлюбленной я вижу шкатулки две
С печатью из мускуса — мешают обнять они.

Стрелами очей она охраняет их,

И всех, кто враждебен им, стрелою разит она.

И я проспал с ней прекраснейшую ночь до утра. Говоря кратко, целый год прожил я у них в приятнейшей жизни. А в начале следующего года девушки сказали мне: «О, если бы мы тебя не знали! Если ты нас послушаешь, в этом будет твое благополучие» — а после этих слов принялись плакать так, что я удивился и спросил: «Что случилось?» И они ответили: «Мы дочери царей, и живем здесь вместе уже много лет. Мы отлучаемся на сорок дней, после которых проводим целый год за едой, питьем, наслаждениями и удовольствиями, а потом снова отлучаемся. Таков наш обычай, и мы опасаемся, что когда нас не будет, ты ослушаешься нашего приказания. Вот, мы отдаем тебе ключи от дворца: в нем сорок сокровищниц; открой тридцать девять дверей, но берегись открыть сороковую, иначе расстанешься с нами». И я ответил: «Если в этом разлука с вами, то я никогда ее не открою».

Тогда одна из девушек подошла и обняла меня, и заплакала, и произнесла:

Клянусь я, когда бы мы, расставшись, сошлись опять.
Судьбы б улыбнулось нам лицо всегда мрачное.

И если глаза мои могли б посмотреть на вас.

Судьбе извинял бы я грехи ее прошлые.

И произнесла еще:

Когда подошла она проститься, душа ее
В союзе была в тот день со страстью и нежностью.

И горько заплакала она свежим жемчугом,

Моя же слеза — коралл, а все — ожерелье ей.

И, увидев, что она плачет, я воскликнул: «Клянусь Аллахом, я ни за что не открою дверь!» — и простился с нею, и они вышли и улетели, а я остался сидеть во дворце один.