Песнь Морской Девы

— Прошу, не говори никому. — взмолилась я, заглядывая ему в глаза.

— С ума сошла? — я сжалась под его осуждающим взглядом, ожидая, что он сейчас закричит, разбудит всех и будет смотреть, как меня кидают в воду на корм рыбам. — Ты нормальная вообще о таком просить? После того, через что мы прошли, ты думаешь, я побегу сдавать тебя капитану? После того, как ты спасла мою никчемную жизнь! Я в долгу перед тобой. — он заговорил тише. — Я никому не скажу.

— Спасибо. — Теперь я могла расслабиться мое тело задрожало еще сильнее. На глаза навернулись слезы. — Спасибо, — повторила я уже дрожащим голосом.

Олаф шумно вздохнул, сделал шаг ко мне, прижал к груди. Я оказалась в тисках его мускулистых горячих рук. И, уже не сдерживаясь, разрыдалась. Как я устала сдерживать слезы. Устала притворяться кем-то другим. Устала бояться разоблачения. Устала скрывать скорбь по Анабель.

Все это я выплеснула через слезы на рубаху Олафа. Его огрубевшая рука гладила меня по спине. Сквозь свои всхлипы, я услышала биение его сердца. Оно билось не спокойно, выдавая волнение Олафа. Хотя внешне он выглядел равнодушным.

Когда слезы кончились, я отстранилась, села на бочку и вперилась взглядом в дощатый пол. Олаф присел напротив. Мы молчали. В моей голове совсем небыло мыслей. Я не ощущала совершенно ничего. В тишине я слышала поскрипывание тросов и тихий плеск волн о борт.

— Что ты собираешься делать, когда доберешься до Лондона? — прервал тишину Олаф.

— Найду брата.

— А что потом?

— Не знаю. Мне бы только добраться.

— Ты можешь на меня расчитывать.

***

— Капитан сегодня не в духе. — Проговорил кок. — Того и гляди на кого-нибудь сорвется.

— Я тут понял кое-что, — ответила я, передав Берту соль. — Я ни разу не слышал, что бы капитана кто-нибудь по имени называл. Как его зовут-то?

Старик насмешливо хмыкнул, приняв от меня баночку с солью. Кинул пару ложек в кипящую в котелке жижу.

— Я не стану рассказывать тебе эту историю. — наконец сказал кок, пробуя на вкус свою стряпню.

— Ну пожалуйста, все-равно тут заняться нечем!

— Заняться говоришь нечем? Поди начисти моркови.

Я раздроженно вздохнула и достала мешок с морковью. Половина его содержимого благополучно протухла, о чем я и сообщила коку.

— Ну д’к выкинь все что гнилое, и почисть, наконец, мне морковь. — Разворчался Берт.

Раньше и представить не могла, что хуже: сражаться на полыхающем корабле по среди океана или помогать коку готовить ужин для капитана. Теперь понимаю, что это в сто крат хуже, чем дважды прогуляться по бушприту в шторм и даже чем снять перед капитаном рубаху. Хотя, с последним я все-таки немного перегнула…

— И все-таки, что не так с именем капитана? — рассправившись с морковью, рискнула спросить я снова.

— Ишь заладил! Как любопытная бабенка ей богу. Нож. Да не тот! Да, его. Ты уже выпотрошил курицу?

Я вернулась к тощей птичей тушке. И снова заговорила о капитане. Ну что ему сложно имя назвать что-ли? Не пойму. Или он специально так отнекивается, что бы история интересней от долгого ожидания вышла? Я ж узнаю все-равно. Не от него, так от Олафа.

— Ладно, подлец. Но если капитан узнает, ты у меня получишь! Ишь как глаза загорелись. Но ты на сочную историю не расчитывай, я не поэт. И руками работай быстрее, куру закидывать пора.

— Ага.

— Не перебивай. — Он стукнул меня сатейником по плечу и начал рассказ. — Капитан раньше гордился своим именем. Звучное оно, героическое. Будь он таким, как Тонто, внушал бы больше страха врагам одним лишь именем. Но повздорил с колдуньей, та его и прокляла. Безымянным, говорит, будешь ты отныне. И коль прозвучит твое имя на корабле твоем — быть беде. И не избежать тебе страданий.

— Проклятие? — посмеялась я и тут же поймала грозный взгляд кока. — А что случилось? Чем он колдунью-то разозлил?

— Откуда я знаю? И вообще, многовато вопросов задаешь, юнга. Займись делом. Нет! Рыбу не трожь! Думаешь, доверю тебе готовить любимое капитаново блюдо? Порежь капусту.

Весь оставшийся день я потела на кухне под ворчания Берта. Думала, уши отвянут под вечер, но, кажись, пронесло. Я даже устала меньше, чем при работе на борту. Вообще, он старик не плохой. А готовит как… Объедение. Странно, что он с таким талантом тут на "Акульем зубе" пропадает, а не на королевской кухне поворятами руководит. А еще странно, что сегодня ему поручили столько наготовить не ясно для кого. То есть понятно для кого, не ясно зачем. Чего это вдруг капитану захотелось раскошного ужина, мне дела в общем-то нет. Кроме, конечно, того, что этот хрыч сегодня будет обжираться по-королевски, а матросы, как обычно, давятся гречкой и куском вяленой говядины, размером с половину моей ладошки.

Желужок у меня урчал, как поющий кит. Мне, хоть и удалось перехватить кое-чего во время готовки, да и порция гречки мне досталась. Но от всех этих запахов чуть-ли не деликатесных блюд, у меня не на шутку разыгрался аппетит.

— Куда?! — гаркнул Берт, когда я потянулась отщепить хоть малюсенький кусочек от курицы. — На, кочерыжку капустную погрызи. Капитан ее терпеть не может, а для моих зубов жестковата.