Песнь надежды. Том 6

Мои челюсти щёлкают в сантиметрах от его плоти, когда в меня врезается хуесос на подсосе. Вновь кубарем катимся по снегу, после чего я отбросил его. Не успеваю встать и получаю сам так, что улетаю. И тут же получаю от второго.

Меня пинают как игрушку по очереди, словно войдя в такт, после чего набрасываются, пытаясь сожрать. Прикрываю шею плечом, второй цепляется в руку, и они начинают тянуть, дёргая зубами в разные стороны. Я слышу, как рвутся мышцы и связки, глаза слепит болью…

И я бью по яйцам одного из них.

Капкан зубов сразу отпускает, и я выгрызаюсь во второго, отвоёвывая свободу. Не задумываясь, рву его на части, тряся головой и отрывая от него клочья. Вервольф сдаётся, отпускает, отпрыгивая от меня, и я вновь свободен.

Но сознание… оно превратилось в какую-то помесь разнообразных красок. Они будто смешиваются, как бензин в воде, и боль лишь ухудшает состояние. Потому что боль повсюду. И голод. Он толкает меня смотреть теперь на них не как на врагов, но как на добычу, мою законную добычу, которую надо сожрать. Я хочу впиться в них зубами, отомстить, порвать их всех. Сожрать. Я хочу жрать, чесать зубы об их кости. Точить когти об их рожи.

Тело восстанавливалось, чесалось до жути, но восстанавливалось. Больно так, что хочется выть, и мне кажется, что я стал немного выше и тело словно… немного мохнатее.

Вервольфы кружат вокруг меня, пытаясь сами восстановиться, хотя одному-то что, он только по яйцам получил…

На него я и бросаюсь, не дождавшись, когда всё хотя бы немного срастётся. Мне и одной лапы хватит. Вервольф пытается увернуться от меня, но всё равно получает с ноги. Немного пошатнулся и получил уже со здоровой лапы. Но не кулаком — лапой, ладонью от души, будто пощёчину влепил. Когти раздирают кожу, разбрызгивая кровь, которая здесь повсюду.

Меня опять сбрасывают в сторону, и я вновь бросаюсь, пытаясь хоть кого-то достать зубами, но они как-то ловко каждый раз уходят в последний момент, и это меня выводит из себя. Кажется, что я уже и не чувствую тела — оно всё горит, вся кожа будто лопается и жжётся, застилая сознание болью. Я бросаюсь опять на них, пытаюсь достать хоть кого-то, хочу попробовать их на зубок, но получаю по морде.

Вервольфы отступают. Отходят назад, будто утягивая меня… и я останавливаюсь.

Я знаю, чего вы хотите, суки.

Единственная здравая мысль наконец посещает мою голову, в которой, кроме голода и ярости, ничего не осталось. Ведь… я чувствую духи.

Развернувшись, я бросился в лес. Теперь уже я чувствую запахи куда лучше и буквально могу сказать, как далеко моя добыча и как давно она здесь была. И я не бегу, я скачу на всех четырёх лапах во весь опор. Куда там этим ублюдкам до меня, которые и драться даже толком не умеют. Привыкли там слуг и слабых пиздить, а как встретить достойного противника…

Я слышал, как они бегут за мной, как и знал, что они догадались, но… все мысли вытеснял раж. Вытесняла охота. Очень скоро я доберусь до своей законной добычи и сожру на их глазах, как они это сделали с моими. Я сожру их и буду ждать, пока эти щенки бросятся на меня.

Я быстро ухожу, не совсем понимая, что весь изодран. Многих ран я даже и не заметил, а потрепали меня, оказывается, так, что будто под тёрку попал. А ведь мне казалось, что это только я их бил. Боль притупливается? Хотя какая разница…

Я несусь на всех четырёх лапах, словно ищейка, чётко беря след. Они бегут за мной, они знают, что я ищу. Кого-то ищу. И, возможно, понимают, что меня немного сдвинуло по фазе.

Я хочу порвать их суку, разорвать её к хуям, воткнуть зубы и дербанить её безвольную тушку, наблюдая, как она дёргается, как кукла. Мне не хватит времени насладиться её болью, но откусить немного я точно успею, будто сдирать с неё мясо, пока блядь будет ещё жива, чтобы слышать, как она визжит от боли, визжит, беспомощно пытаясь что-то сделать. Я сожру её пальцы на её же глазах. И не трону лицо, я хочу, чтобы она наблюдала за всем этим.

Я несусь во весь опор до тех пор, пока следы не разделяются. Эти… суки разделились?

Я чувствую кровь и чувствую духи. Мозг говорит добить садиста, но желание берёт верх, и я мчусь на духи. Я хочу извести их сучку, разорвать её на части и обглодать все её кости. Хочу замучить её, чтобы она сдохла от боли. Решила спасти сынка-садиста? Пусть так, тогда за это и расплатишься.

Чтобы увести их немного в сторону, я не иду ни влево, ни вправо — иду прямо, немного углубляюсь в лес, где натыкаюсь на ручей. Здесь гуляет ветер, журчит вода, и я буквально ныряю в неё. Холод меня не трогает, не причиняет беспокойства, и я немного смываю с себя кровь, сбивая запах, после чего иду с подветренной стороны, чтобы мой запах унесло в сторону. Врываюсь в какую-то рощу, где очень пахнет елью и шишками, после чего вновь беру курс на их женщину.

Я не чувствую усталости и слабости, но вот голод и желание рвать меня убивает.

И наконец я чувствую шум. Слышу шаги, слышу шорох снега и…

Запах вервольфа. Не повелись на мою уловку? Ничего, убью вас и убью потом её, чтобы она наблюдала не только за своим телом, но и за вашими трупами.