Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро.

Славный столь и родовитый…

Родила на днях младенца

Девушка из нашей свиты.

Мне была она подругой

И молочного сестрою,

Очень я ее любила

И ее проступок скрою.

Беспокоюсь, что об этом

Вся страна узнает скоро».

Что ж в ответ Алонсо Перес?

«Вам рука моя — опора.

Воспитать берусь младенца,

Дайте мне его, сеньора».

Принесли немедля сверток

В желто-алом покрывале

Без гербов, без украшений

И Алонсо передали.

В Андалузию повез он

Этот сверток драгоценный,

В небольшой далекий город,

Называемый Льереной,

И дитя на воспитанье

Дал одной своей знакомой.

Женщина была прекрасна,

И звалась она Паломой.

Мать ее была еврейка,

А отец ее меняла.

Стал расти инфант, но вскоре

Эту тайну разузнала

Донья хитрая Мария,

Та, что вечно клеветала.

Толком истины не зная,

Королю она писала:

«Я — Мария де Падилья,

Знай, сеньор, твоя Мария

Ввек тебя не предавала,

Предали тебя другие.

То, что я пишу, — все правда,

Верь, сеньор, я лгать не стану.

Твой обидчик спит спокойно,

Хоть нанес тебе он рану.

Не придет он сам с повинной,

Обличить пора Иуду.

Все. На этом я кончаю,

Докучать тебе не буду».

Прочитал король посланье,

Вызвал грандов для совета,

В самый мрачный день недели —

В понедельник было это.

Покидал король в Тарифе

Дел немало неотложных,

За него остались править

Три советника надежных:

Дон Фадрике де Акунья,

Славный даром полководца,

Знал король — сей муж бесценен,

Если жаркий бой ведется;

Был вторым свояк владыки —

Дон Гарсия де Падилья;

Телье де Гусман был третьим,

Все его безмерно чтили,—

Дона Педро воспитал он,

Наделен умом был щедро.

В среду на заре вечерней

В путь отправился дон Педро

Вместе с Лопесом Осорьо,

Другом верным, неизменным.

Путники глубокой ночью

Прибыли к севильским стенам.

Как же им проникнуть в город?

Все ворота на запоре.

К счастью, мусорную кучу

Под стеной узрели вскоре,

Скакуна подвел дон Педро,

Встал на спину и мгновенно,

За бойницу ухватившись,

Перебрался через стену.

К своему дворцу дон Педро

Подошел и стал стучаться,

Позабыв, что в это время

Слуги спят и домочадцы.

И в него швырять камнями

Начала ночная стража,

Был король побит изрядно,

Потерял сознанье даже.

И вскричал тогда Осорьо:

«Стойте! Что вы натворили?

Это ваш король, дон Педро!»

Тотчас же врата открыли,

Подошли поближе слуги:

«Наш король, на самом деле!»

Повели его в покои,

И уснул король в постели.

Трое суток жил он тайно

Во дворце, в глухом покое,

А потом в далекий Кадис

Отослал письмо такое:

Брата своего, магистра,

В этом царственном посланье

На турнир прибыть в Севилью

Он просил без опозданья.

КОРОЛЬ ДОН ПЕДРО ПРИКАЗАЛ УБИТЬ СВОЕГО БРАТА ДОНА ФАДРИКЕ

«В дни, когда я был в Коимбре,

Взятой мной у супостата,

Королевский вестник прибыл,

Мне привез письмо от брата.

Повелел мне брат мой Педро

Быть в Севилье на турнире.

Тотчас я, магистр несчастный,

Самый горемычный в мире,

Взял с собой тринадцать мулов,

Двадцать пять коней холеных

В драгоценных пышных сбруях,

В пестрых шелковых попонах.

Двухнедельную дорогу

Одолел я за неделю,

Но когда мы через реку

Переправиться хотели,

Вдруг мой мул свалился в воду.

Сам я спасся еле-еле,

Но кинжал свой потерял я

С рукояткой золотою,

И погиб мой паж любимый,—

Тот, что был воспитан мною.

Так привел меня в Севилью

Путь, отмеченный бедою.

А у самых врат столицы

Встретил я отца святого,

И монах, меня увидев,

Мне такое молвил слово:

«О магистр, храни вас небо!

Есть для радости причина:

В этот день — в ваш день рожденья,

Подарил господь вам сына.

Я могу крестить младенца.

Вы скажите только слово,

И приступим мы к обряду,—

Все для этого готово».

И ответил я монаху:

«Мне сейчас не до обряда,

Не могу остаться, отче,

Уговаривать не надо.

Ждет меня мой брат дон Педро,

Повелел он мне явиться».

Своего пришпорив мула,

Тотчас въехал я в столицу.

Но не вижу я турнира,

Тишиною все объято.

Как незваный, я подъехал

Ко дворцу родного брата.

Но едва вошел в палаты,

Не успел ступить я шагу —

Дверь захлопнулась, и мигом

У меня забрали шпагу.

Я без свиты оказался —

Задержали где-то свиту,

А без преданных вассалов

Где же я найду защиту?

Хоть меня мои вассалы

О беде предупреждали,

За собой вины не знал я

И спокоен был вначале.

Я вошел в покои брата

И сказал ему с поклоном:

«Государь, пусть бог поможет

Вам и вашим приближенным».

«Не к добру, сеньор, приезд ваш,

Не к добру. За год ни разу

Брата вы не навестили,

Прибегать пришлось к приказу.

Почему-то не явились

Вы, сеньор, своей охотой.

Вашу голову в подарок

К рождеству получит кто-то».

«Государь, в чем я виновен?

Чтил я ваш закон и волю,

С вами вместе гнал я мавров,

Верным был на бранном поле».

«Стража! Взять! И обезглавить!

Приступайте к делу быстро!»

Не успел король умолкнуть,

Сняли голову с магистра

И Марии де Падилья

Поднесли ее на блюде,

И она заговорила

С головой. Внемлите, люди! —

Вот какую речь держала:

«Вопреки твоим наветам

Мы сочлись за все, что было

В том году, а также в этом,

И за то, что дона Педро

Подлым ты смущал советом».

Дама голову схватила

И ее швырнула догу.

Дог — любимый пес магистра —

Голову отнес к порогу

И завыл, да так, что трепет

По всему прошел чертогу.

«Кто, — спросил король дон Педро,-

Кто посмел обидеть дога?»

И ответили дворяне

На такой вопрос владыки:

«Плачет пес над головою

Брата вашего Фадрике».