Песнь о Трое

У нее во рту крови не было; собрав остатки своего мужества, она дохнула мне в рот и умерла. Чары развеялись, я осторожно опустил ее на землю и встал на ноги. С криками горя и отчаяния ее воительницы бросились на меня, но мирмидоняне меня прикрыли, дав возможность увести с поля гнедую кобылу и найти Автомедонта. Этот каркас из кожи и дерева был добычей получше рубинов.

Раздался чей-то голос:

– Ахилл, какое отличное представление ты им устроил. Уверен, немногие из мужчин – да и женщин тоже, если уж на то пошло, – когда-нибудь видели, чтобы кто-то занимался любовью с трупом.

Мы с Автомедонтом круто повернулись, не веря своим ушам. Нам глупо ухмылялся Терсит-лазутчик. Неужели армия настолько меня презирает, что кто-то наподобие Терсита может высказывать свои поганые мысли мне в лицо и считать себя в безопасности?

– Как жаль, что они напали на тебя и помешали тебе закончить, – глумился он. – А я-то надеялся хоть мельком взглянуть на твое самое мощное орудие.

Дрожа от холодного гнева, я поднял руку:

– Убирайся, Терсит! Убирайся прочь за спину Диомеда или Одиссея, под чью дудку ты пляшешь!

Он повернулся к нам спиной.

– Правда жалит, верно?

Я ударил его только раз, и когда мой кулак нашел его шею как раз в том месте, где заканчивался шлем, рука вспыхнула болью до самой лопатки. Он упал, словно камень, и свернулся на земле, как змея. Автомедонт зарыдал от ярости.

– Пес! – Он опустился на колени. – Ты сломал ему шею.

– Скатертью дорога!

Мы поставили амазонок на колени, ибо их сердца умерли вместе с Пентесилеей; они продолжали сражаться, только чтобы погибнуть в своем первом набеге на мир мужчин. Когда у меня выдавалось время, я искал тело царицы, но его нигде не было видно. Под конец дня ко мне подошел один из мирмидонян.

– Господин, я видел, как тело царицы унесли с поля.

– Куда? Кто?

– Царь Диомед. Он прибыл с несколькими аргивлянами, раздел ее, привязал за пятки к своей колеснице и уехал прочь вместе с ее доспехами.

Диомед? Я едва мог в это поверить, но когда поле начали убирать после битвы, направился к нему.

– Диомед, это ты взял мою добычу, тело царицы амазонок?

– Да! – свирепо отрезал он. – Я бросил ее в Скамандр.

Я сохранил вежливый тон:

– Почему?

– А почему бы и нет? Ты убил моего двоюродного брата Терсита, один из моих воинов видел, как ты ударил его, когда он повернулся к тебе спиной. Ты заслужил расстаться и с царицей, и с ее доспехами!

Я сжал кулаки:

– Ты поспешил с выводами, друг мой. Найди Автомедонта и спроси его, что сказал мне Терсит.

С несколькими мирмидонянами мы отправились искать царицу, не надеясь ее найти. Скамандр вернул себе силу течения и полноводность. За двенадцать дней траура по Гектору мы укрепили речной берег, чтобы держать лагерь в сухости, а над Идой снова прошли дожди.

Стало темно; мы зажгли факелы и продолжали бродить по берегу, заглядывая под кусты и ивы. Потом кто-то позвал меня. Я побежал на звук голоса, силясь хоть что-нибудь рассмотреть. Она болталась в потоке, то погружаясь, то выныривая, зацепившись длинной светлой косой за ветвь того самого вяза, схватившись за который я боролся за жизнь. Я вытащил ее и завернул в покрывало, а потом положил на ее белую кобылу, которую отыскал Автомедонт, – она скиталась по опустевшему полю, оплакивая свою хозяйку.

Когда я вернулся домой, Брисеида ждала меня.

– Любовь моя, заходил Диомед и оставил для тебя сверток. Он сказал, что вместе с ним приносит тебе искренние извинения и что он сам сделал бы с Терситом то же самое.

Он вернул мне вещи Пентесилеи, поэтому я похоронил ее в одной гробнице с Патроклом, в позе царя-воина, вооруженную, с прикрытым золотой маской лицом и белой кобылой в ногах, чтобы ей не пришлось ходить пешком в царстве мертвых.

Троянцы не показались ни на следующий день, ни на третий. Я направился к Агамемнону, гадая, в чем дело. С ним был Одиссей, такой же веселый и уверенный, как обычно.

– Не бойся, Ахилл, они выйдут. Приам ждет Мемнона, который идет сюда с отборной армией хеттов, купленной у царя Хаттусили. Но мои лазутчики сообщают, что хетты еще в половине луны пути отсюда, а пока у нас есть более срочное дело. Мой господин, ты расскажешь?

Наш хитрец прекрасно понимал, когда будет благоразумнее всего передать слово нашему верховному царю.

– Конечно, – с важностью ответил наш верховный царь. – Ахилл, вот уже восемь дней как из Аргоса пришел последний корабль с провизией. Я подозреваю, что на остальные напали дарданцы. Ты сможешь взять армию и взглянуть, что там происходит? Мы не можем позволить себе сражаться с Мемноном и хеттами на голодный желудок, но сражаться без войска мы тоже не можем. Ты сможешь разобраться с Ассом и быстро вернуться?

Я кивнул.

– Да, мой господин. Я возьму десять тысяч воинов, но не мирмидонян. Ты даешь мне разрешение взять других?

– Конечно, конечно!

Он был в очень хорошем настроении.