Песнь о Трое

– И поэтому ты предлагаешь мне стоять в стороне и радоваться? Они использовали мое имя, чтобы совершить преступление, которое запрещают новые боги! Это варварство! Это оскверняет воздух, которым мы дышим! И они использовали мое имя! – Я встряхнул его так, что у него застучали зубы. – Посмотри на нее, Патрокл! Ты сможешь стоять рядом и смотреть, как ее приносят в жертву, словно овцу?

– Нет, ты не понял меня! – торопливо возразил он. – Я только хотел сказать, что нам нужно подумать об этом трезво, а не в ослеплении гнева! Ахилл, подумай! Подумай!

Я пытался. Изо всех сил. Демон безумия бурлил во мне с такой яростью, что победа над ним почти стоила мне жизни. С посеревшим лицом я приходил в себя, и ко мне возвращалась способность логически мыслить. Обмануть их! Должен быть способ обмануть их! Я взял его руки в свои.

– Патрокл, ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу?

– Все, что угодно.

– Тогда ступай и отыщи Автомедонта и Алкимеда. Они мирмидоняне, и мы можем доверять им в любом деле. Скажи Алкимеду, что он должен найти молодого оленя и выкрасить его рога золотом. Он должен найти животное к утру! Полностью доверься Автомедонту. Завтра вы оба должны спрятаться за алтарем до того, как начнется жертвоприношение. Оленя держи при себе на золотой цепи. Калхант в своих ритуалах использует очень много дыма. Когда Ифигения будет лежать на алтаре и все окутается дымом – жрец не посмеет перерезать ей горло на глазах у отца, – хватайте девушку и кладите на ее место оленя. Конечно, Калхант все поймет, но Калхант хочет жить, поэтому ничего не скажет, а только объявит, что случилось чудо.

– Да, это может сработать… Но как мы с Автомедонтом уведем ее прочь?

– За алтарем есть маленький шалаш, где они держат жертвы. Спрячьте ее там, пока все не разойдутся. Потом приведите ко мне в шатер. Я отправлю ее назад к Клитемнестре вместе с посланием, в котором расскажу про заговор. Ты обо всем позаботишься?

– Да, Ахилл. А ты?

– Я уже долго не ходил на гадания Калханта, но завтра приду в лагерь верховного царя как раз накануне церемонии. А теперь я отправлю ее обратно в ее шатер. Я не знаю, как ей удалось выбраться оттуда никем не замеченной, но очень важно, чтобы по дороге обратно ее тоже никто не увидел. Я сам ее отведу.

– Может, кто-то ее и видел.

– Нет. Они бы никогда не позволили ей провести со мной столько времени из опасений, что я успею лишить ее девственности. Артемида предпочитает невинных.

Он нахмурился.

– Ахилл, не лучше ли отправить ее к матери прямо сейчас?

– Я не могу, Патрокл. Это значит открыто порвать с Агамемноном. Если завтра все пойдет так, как мы задумали, мы отплывем до того, как Клитемнестра о чем-либо узнает.

– Значит, ты веришь, будто для того, чтобы погода улучшилась, необходима смерть Ифигении? – спросил он странным тоном.

– Нет, я думаю, погода и так улучшится через день или два. Патрокл, я не хочу открыто враждовать с Агамемноном, ты ведь понимаешь? Я хочу пойти на Трою!

– Я вижу. – Он пожал плечами. – Что ж, пора идти. Бедняга Алкимед умрет от ужаса, когда узнает, что ему нужно поймать молодого оленя! Я переночую у Алкимеда. Если я не предупрежу тебя, что наш план сорвался, можешь быть уверен: в полдень мы будем за алтарем.

– Хорошо.

Он выскользнул в дождь.

Ифигения смотрела на нас округлившимися глазами.

– Кто это был? – Она умирала от любопытства.

– Мой двоюродный брат Патрокл. С войском неприятности.

– О…

Она задумалась на мгновение, а потом сказала:

– Он очень похож на тебя, только у него глаза голубые и он меньше ростом.

– И у него есть губы.

Она фыркнула.

– Это делает его заурядным. Я люблю твой рот таким, какой он есть, Ахилл.

Я заставил ее встать.

– А теперь я должен отвести тебя обратно в твой шатер, пока тебя не хватились.

– Нет!

Она надеялась уговорить меня, поглаживая мне руку.

– Да, Ифигения.

– Мы завтра поженимся. Почему ты не позволишь мне остаться на ночь?

– Потому что ты – дочь верховного царя Микен, а дочь верховного царя Микен должна выходить замуж девственницей. Жрицы подтвердят это накануне, а потом я должен буду показать всем брачную простыню, чтобы доказать, что стал твоим мужем во всех смыслах, – твердо ответил я.

Она надула губы.

– Я не хочу уходить!

– Хочешь или нет, но придется, Ифигения. – Я обхватил ладонями ее лицо. – Перед тем как я отведу тебя домой, ты должна кое-что мне пообещать.

– Все, что угодно, – ответила она, сияя от счастья.

– Не говори о том, что была у меня, ни своему отцу, ни кому-то еще. Если ты скажешь, в твоей девственности усомнятся.

Она улыбнулась:

– Что ж, всего одна ночь! Я смогу это пережить. Отведи меня обратно, Ахилл.

* * *

Предупреждения от Патрокла о том, что наш план сорвался, не было. Задолго до полудня я надел свои парадные доспехи, те, которые дал мне отец – из сокровищ царя Миноса, – и отправился к алтарю под платаном. Все выглядело как обычно, и я вздохнул с облегчением. Патрокл с Автомедонтом были на месте.