Песнь о жизни

— В нашу фабрику бомба попала, — волнуясь, рассказывает она. — Вчера это было. Вот такая брешь в стене! — Маруся широко развела руками. — Крики, стоны. Четыре девушки и я схватили носилки и побежали туда. Темно уже. Зажгли ручные фонарики. Нависли балки, штукатурка валится. Одно неверное движение, и сами погибнем. С трудом пробрались к раненым, вытащили их, перевязали, отнесли. Работали почти ощупью. После отбоя вернулись к себе в казарму: стекла выбиты, ветер гуляет по комнатам, а на дворе мороз тридцать градусов. Побежали в другое здание, там такая же картина. Вернулись к себе. Вместо стекла натянули занавески. По двое залезли на койки. Закутались, чем могли. Только стали согреваться, звонок и приказ: «Не далеко от фабрики лежат убитые. Подберите». Выбежали на улицу — ничего не видно. Кое-как нашли четверых…

— Вот так и живем, Ольга Константиновна, — закончила Маруся, и в ее словах — ни звука жалобы: — вытерпим, выстоим, надо.

И так — каждый день, каждую ночь.

Хорошая, большая дружба объединяет двадцать девушек Марусиного отряда. Как-то Маруся потеряла хлебную карточку. Все сложились по десять граммов и возместили потерю. Одна девушка тяжело заболела. Все по очереди ухаживали. Выходили. На фабрике замерзли котлы, не было света, воды. Рабочим дали отпуск. Марусин отряд остался охранять фабрику и находит еще время перевозить дистрофиков. Девушки поднимают упавших на улицах, берут из медпунктов, относят в госпитали. Работают по всему Приморскому району. Даже Василеостровскому помогают. Вызовы целый день.

— Перенесите с такой-то улицы…

— Перевезите в морг…

— Отправьте отряд на раскопки…

Они работают. Они не знают усталости. Они — комсомолки Ленинграда.

Молодцы, девушки! Ваш труд, ваши страдания, ваше мужество — это величавая песня о жизни, о той жизни, которую вы любите и не позволите врагу отнять у вас!

Приближается Новый год. Холодно. Дров нет. Я уже сожгла крокет, книжные полки. Принялась пилить круглый стол красного дерева. Жалко, а что поделаешь! Хочется отпраздновать новогоднюю ночь. Тяжело жить без радости.

— Я всегда за праздник, — говорит Ира. — Только сейчас устроить его довольно мудрено.

— Надо что-то придумать, — соображаю я. — Вино, говорят, получим. Это уже хорошо. Часть его возьму для желе. На днях нашла в аптечке агар-агар. Тридцать лет пролежал. Он вполне заменит желатин.

— Хорошо бы к желе и вину прибавить чего-нибудь хлебного, — мечтательно сказала Ира.

— Прибавим! — не сдавалась я. — Будем отделять от своего пайка по десять граммов каждый день. За десять дней накопим сто граммов и я приготовлю из них пряники.

Так и сделали.

Пригласили в гости Марию Владимировну с сестрой и товарища Иры — инженера. Комнату нагрели до шести градусов. Собрались рано. Надо встретить Новый год до девяти. Позднее ходить по улицам нельзя. Товарищ Иры немного запоздал. После его прихода стали накрывать на стол.

Белая скатерть. В стаканчиках вино — aqua vitae — вода жизни. Желе в вазочках. По три маленьких пряника на тарелках. Все сияет, освещенное свечой, и все кажется невозможной роскошью. Лица гостей и хозяев блаженно расплылись. Шутка сказать — праздник!

И вдруг: «Дзс-с-с-с-с-с-з-з-зззззжжж…»

Дом вздрогнул. Зазвенели стекла.

— Убери скорей со стола, — говорю Ире, — разольется вино!

Все пошли одеваться. Снаряды летят близко. Наш дом может снести волной. Надо уходить в щель. Как не хочется. Но оставаться рискованно. Дом качается…

Зимняя светлая ночь. Очень холодно. Пробираемся по снегу к щели. Снаряд летит над головой. Все инстинктивно ложимся на снег… Разорвался через дом от нас.

В щели всеми силами стараемся согреться.

Прислушиваемся.

— Кажется, не сюда стреляют, — говорит инженер.

— Затихает. Пойдемте встречать Новый год! — предложила Муля.

Тепло дома. Снова Ира поставила все на стол.

— За полную победу над фашистами!

— За освобождение Ленинграда!

Никогда не забыть тепла, вкуса, запаха этих двух глоточков вина. А какое желе!

— Из чего это ты сделала пряники? — удивляется Муля.

— О, это целая аптека, — сказала я: Вместо сахара — глицерин и какие-то гомеопатические лекарства. Но ты не бойся. Они пролежали тридцать лет и потеряли все свои свойства. Основа же — хлеб. И для запaxa — корица. Все растолчено, перемешано и подсушено. Кушай на здоровье!

Как порадовали нас эти маленькие пряники! Утром Ира ушла «бродить по свету», как она сказала. Я принялась пилить дрова. Часа через два широко распахнулась дверь. Замерзшая, но веселая, Ира поставила на пол елочку. Мы радостно протянули друг другу руки.

Ира долго украшала елку и вечером зажгла ее. Никогда в жизни так не сжималось сердце, не замирало от восторга. Наяву открылась страница чудных сказок.

Пришла Муля.

— Елка?! Первого января тысяча девятьсот сорок второго года в Ленинграде — елка! — всплеснула она руками.

— Я сама не верю глазам! Это все Ира! Голодная, под обстрелом бродила сегодня и видишь — нашла!

— Спасибо тебе, Ирочка, за Олю, за нас всех, — сказала Мария Владимировна.

Довольная Ира села около елки с шитьем в руках:

— Надо воспользоваться огоньком и починить белье.