Песнь оборотня

Сквозь бойницы в надвратной башенке открывался прекрасный вид на засеку. Именно для того наместник и велел натыкать в землю заостренных кольев – чтобы кто попало не мог подобраться к стене вплотную. Аршалай выглянул в бойницу. И впрямь, дозорный говорил правду – возле узкого проезда между кольями гарцевал на прекрасном боевом коне рослый рыжеватый юноша. Позади него, едва заметные на спуске с холма, маячили двое накхов. Аршалаю показалось, что одного из них, нередко сопровождавшего своего маханвира, он даже узнал.

Хуже было другое… Аршалай вгляделся в юношу и прикрыл глаза, чувствуя, как по коже побежали мурашки. Перед ним будто возник начищенный до ослепительного блеска серебряный диск и его собственное лицо, отраженное в этом диске. Не то, которое он видел там теперь, – обрюзгшее, с залысинами и мешками под глазами, – а то, какое являло ему зеркало лет двадцать назад.

«Исварха Всевидящий! Что же это происходит? Зачем его сюда принесло? Что мне теперь с ним делать?!»

– Отец, я знаю, ты слышишь меня! – долетел зычный голос из-за частокола. – Я проехал полстраны, чтобы встретиться с тобой! Что же ты держишь меня перед запертыми воротами?

«Проклятие! Если его мать жива, а уж тем паче если жив дед, милая выходка отпрыска может мне дорого обойтись!»

Аршалай весьма смутно помнил мать мальчишки – когда в последний раз он видел ее, она была в тех же годах, что нынче сын. Бывшего тестя наместник запомнил гораздо лучше: высокая стать, твердая размашистая поступь, надменное лицо, полное презрения к ничтожному зятю.

В памяти наместника зазвенели гневные слова…

«…Какой-то худородный сурья, охотник на сусликов из дикой степи, смеет входить в мой дом, спать с моей дочерью и заявлять, что он мне ровня?!»

«Мой отец усердно служил Ардвану, строя мосты и крепостные стены, – возразил молодой Аршалай. – И мне он передал это искусство. Я учился в храмовой школе у самого святейшего Тулума и был среди лучших. А что до худородности – разве твои предки, почтенный Рашна, не пришли в Аратту из степей восхода, точно так же как и мои?»

«Что?! Мои предки спустились с неба! Не смей равнять себя с царскими родичами, дерзкий выскочка! Государь Ардван обратил на тебя милостивый взор, ты был допущен в мой дом – и вот чем отплатил! Ты что же, думаешь, если моя дуреха вздумала в тебя влюбиться, и я заключу тебя в объятия? Ни крошки с моего стола не получишь!»

«Я и не прошу ни крошки!»

«Ты, подлец, мне еще и прекословишь?! Проваливай, видеть тебя не желаю!»

Это был их первый и последний разговор. Вскоре Тулум объявил о начале строительства рва для спасения от ярости Змеева моря, и Аршалай с радостью убрался из столицы в Бьярму. Тогда он и подумать не мог, что ее туманные леса станут ему домом на много-много лет. Конечно, он знал, что в столице у него растет сын, но ни разу его не видел, да, признаться, и не вспоминал о нем…

И теперь сын вдруг объявляется под воротами его крепости и дерет горло, требуя выйти и обнять его. «Исварха умудряющий и дающий силы! Как его хоть зовут-то… Ну да ладно, медлить дальше нельзя…»

– Открывай ворота, – приказал Аршалай начальнику стражи.

– А лучники?

– Пусть будут наготове.

Наместник Бьярмы спустился по лестнице и, едва приоткрылись створки ворот, вышел навстречу.

– Ты искал меня? – величественно спросил он. – Ты меня нашел.

Юноша глядел на него блестящими от волнения глазами:

– Здравствуй, отец! Я кое-что тебе привез.

«Хорошее начало, – подумал Аршалай. – Но как же тебя все-таки зовут?»

– Так и собираешься разговаривать со мной, сидя в седле? Спешивайся и заходи. Пусть твоя свита тоже приблизится.

Анил спрыгнул с коня на утоптанный снег и зашагал навстречу наместнику, ведя коня в поводу.

– Я привез тебе вести от повелителя.

– От кого? – поднял бровь наместник, чувствуя, как внутренности сжимаются в холодный ком.

– Вот письмо от блюстителя престола Кирана.

– Гм… Я немедленно ознакомлюсь…

– А это – от нашего государя Аюра, – добавил Анил, доставая еще одно письмо.

Аршалай на миг застыл, а затем распахнул объятия:

– Сынок! Приди ко мне на грудь!

Глава 8 Погоня Каргая