Песнь одного дня. Петля

— Мало ли какие ходят слухи, это еще неточно, — простодушно говорит старик. Но вдруг оживляется. А может, Доура сама написала об этом? На нынешних женщин это похоже, и бедняжка Доура ничем от них не отличается, правда, надо сказать, что она человек работящий. Но только покойница Манга никогда не написала бы о таком деле, нет, черт побери, она вообще не упоминала о таких вещах, пока не подходило время идти за повитухой.

Йоун говорит насмешливо:

— Нет, это Сигги. Он написал мне еще зимой, сразу же после рождества, и просил найти им работницу. Доура плохо себя чувствовала.

— Ну и что, нашел ты ему какую-нибудь девушку?

— Конечно, нет. Думаешь, теперь легко найти девушку, которая согласилась бы поехать в деревню, в семью, где пятеро детей и никаких удобств?

Старик делает большие глаза, но вовремя спохватывается. Как это так, никаких удобств, он вовсе не считает, что у них на хуторе чего-то не хватает; воду таскать — и ту не нужно, не говоря уже о помойных ведрах да ночных горшках. Не надо щепать лучину, не надо носить торф, если правда, что теперь в кухонных плитах и бачках для отопления сделаны бензиновые горелки. Электричества там, конечно, нет, это неудобно. Бедняжке Доуре электрические машины гораздо нужнее, чем Сваве. А уж эта Ауса там бы куда больше пригодилась, чем здесь, где ей нечего делать. Хотя покойница Манга… Что говорить, они обе ей и в подметки не годятся. Внезапно старик чувствует острую боль в груди: его комната в доме, который они в тот год строили день и ночь, ребятишки, тун, запах листвы, блеяние маток над новорожденными ягнятами… Старик хватает палку, ему трудно сидеть на месте. Прямо дух захватило. Господи, совсем-то он стал никудышный.

— Да нет же, нельзя его отпускать, — тихо говорит Свава. — Во всяком случае, сейчас. Нельзя терять место, никто не станет держать его ради нас. Помнишь, Сигги сказал тебе, что им не справиться с беднягой. Но когда мы поедем на север на нашей машине, мы можем взять отца с собой. Он поживет на хуторе, пока мы будем ездить по окрестностям.

Йоун с благодарностью смотрит на жену. Она всегда найдет выход из положения.

— Слышишь, отец, Свава говорит, что ты должен подождать. Поедешь вместе с нами на машине. Это быстро и не утомительно.

Сын дружески хлопает отца по плечу. Старик вздрагивает.

— Какая еще машина? Разве ты умеешь водить?

— Да, я получил права, — весело отвечает сын.

— Ты что же, намерен бросить свою мастерскую?

— Нет, нет, машина у меня для собственного удовольствия, конечно, я буду ездить на ней на работу, но я не собираюсь становиться таксистом, хватит с меня возить семью.

— И вы все поедете на север? Бедная Доура! — Слова вырвались у старика прежде, чем он успел подумать, он видит, что на лицо снохи набегает тень, и спешит добавить: — Небось это будет уже после окота?

— О господи! — смеется сын. — К последнему окоту ты успеешь, мы поедем на троицу. Так, Свава?

Она кивает мужу, и видно, что она довольна. Ведь приятно поехать в деревню на троицу всей семьей. И вместе со свекром. Она как будто видит лицо Дудди.

«Боже мой, Свава, какая ты прелесть, меня бы никогда на такое не хватило. Но ты особенная». Такие слова — бальзам для души.

— Все-таки мне хотелось бы поехать завтра, — бормочет старик. — Но если вам кажется, что лучше…

— Для тебя лучше ехать с нами на машине. На автобусе ехать трудно, дорога неблизкая. Значит, решено? Но я непременно позвоню на днях Сигги и узнаю все новости. Вечером мы еще потолкуем об этом.

Он снова дружески хлопает отца по плечу, старик уже тянется за палкой, чтобы идти в свою комнату. Ауса начинает убирать со стола. Лоулоу играет с Огги, она позволяет ему целовать свою куклу Маггу. Сейчас их уложат спать. Инги сидит у приемника и слушает музыкальную передачу, взрослым эта музыка кажется бессмысленным шумом. Йоун спешит, у него много дел.

— Так я пришлю бутылочку с рассыльным! — кричит он из прихожей, надевая пальто.

— Не надо, не беспокойся, — отвечает Свава и выключает приемник.

— Ну, мама, это же лошади скачут, как у дедушки в деревне! — говорит Инги и барабанит по столу пальцами.

Свава смеется и снова включает приемник.

— Мамин музыкант, — говорит она и целует его в ушко. Она не слышит ничего, кроме бессмысленного грохота. Инги, пятилетний малыш, двумя пальцами стирает ее поцелуй.

* * *

Так протекает день этого дома. Учительница с верхнего этажа обедает на кухне. После обеда она свободна, но ей надо спешить, она уже договорилась по телефону со своим родственником, министром, в половине второго он может уделить ей несколько минут. Времени у него в обрез. Молодой человек дома не обедает, ну а влюбленные не обедают вообще, едят, когда им взбредет в голову, хоть среди ночи. Правда, они не шумят и никому не мешают. Портниха из подвала варит яйца и намазывает бутерброды себе и дочери. Лина без матери ленится мыть посуду, готовить она тоже не любит, но мать уже привыкла, что дочь ничего не делает. Девочка должна быть красивой и образованной, она не должна идти по стопам матери.