Песнь Отмеченной

Но, возможно, это к лучшему. По крайней мере, на сегодня. Этим вечером, возможно, ей не нужны были слова или более запутанные разговоры; ей просто нужно было увидеть какую-то часть своего прошлого, каким она его помнила, чтобы увидеть, может ли это прошлое дать ей какой-то ключ к тому, чем закончится весь ее нынешний хаос.

В любом случае, казалось, она слишком далеко зашла в этом эксперименте, чтобы отказаться от него сейчас.

— Готова? — спросил Эландер.

— Да. Думаю, да.

— Хорошо. А теперь подними руку, — сказал он, поднимая свою. Она отразила его движение, и он прижал свою ладонь к ее ладони, закрыв глаза. Его губы шевелились в беззвучных словах.

Сначала ничего не происходило.

Она изо всех сил старалась представить своего отца. То, как расширялись и загорались его глаза, когда он подходил к самой душераздирающей части рассказа, глубокий рокот его смеха, пятна краски, которыми была покрыта большая часть его одежды, бакенбарды на его подбородке, которые царапали ее кожу всякий раз, когда он обнимал ее и желал спокойной ночи…

Она почувствовала, как волна силы растекается по ее руке. Это отличалось от всех тех случаев, когда она призывала собственную магию. Ее рука не хотела дергаться от этой силы; ее пальцы были слишком тяжелыми, чтобы вообще двигаться. Так невероятно тяжелы, словно она балансировала на их кончиках над гигантским валуном. Мгновением позже эта тяжесть начала пронизывать все ее тело, заставляя ее кости казаться такими толстыми и бесполезными, что она была уверена, что вот-вот упадет, провалится через балкон и будет падать, падать и падать, пока не упадет на землю и не провалиться сквозь нее.

Но каким-то образом ей удалось устоять на ногах.

Эландер, казалось, страдал под тяжестью этой магии, как и она. Его глаза то открывались, то закрывались, пока он боролся за концентрацию. Его дыхание было слегка затруднено. Мышцы руки дрожали от попытки удержать его ладонь рядом с ее.

Она уже собиралась спросить, все ли с ним в порядке, когда он наконец отдернул руку. Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке. По лбу. На мгновение он сосредоточено прижал пальцы к ее виску, а затем сделал шаг назад. Он кивнул на что-то позади нее.

Она обернулась и долгое время ничего не могла делать, кроме как смотреть.

Первая женщина, которую она помнила, которую она называла Матерью, смотрела на нее в ответ.

Как и единственный отец, которого она когда-либо знала.

И они не были их грозовыми и кошмарными версиями, которые так часто преследовали Касию. Они выглядели… теплыми. Здоровыми. Светлыми. Плотными. Мать стояла в дверях, подняв глаза к небу и теребя, как это часто бывало давно, густую косу своих темных волос. Ее отец стоял рядом с ней, сцепив руки за спиной, изучая окружающую обстановку так, как Кас часто видела, со знакомым научным блеском в глазах.

Кас поднесла кулак к своему рту, сдерживая сдавленный крик, который пытался вырваться наружу. Воздух вокруг нее мерцал. Облако серебристо-голубого цвета собралось у ее ног. Оно было усеяно пульсирующими огоньками, словно в него упала горсть звезд. Оно закружилось, обвило ее тело, а затем медленно повернулось к ее родителям. Казалось, оно манил ее следовать за собой.

Так и есть.

Она шла по следу звездной пыли, пока не оказалась в нескольких футах от призраков своих родителей.

Когда Кас приблизилась, Леди Тессур отвела взгляд от неба. Ее глаза так и не нашли глаза дочери, но сосредоточенная морщина на ее лбу говорила о том, что она осознает ее. Она посмотрела на мужа, и ее губы шевельнулись, но, как и предсказывал Эландер, Кас не смогла понять произнесенных слов. Но ее отец, казалось, понял; его взгляд обратился в ее сторону. Ищя ее.

Возможно, они еще не видели ее. Возможно, они не могли ее услышать. Но Кас была почти уверена, что они чувствовали ее присутствие, а она чувствовала их.

И казалось, что они вообще никогда не покидали этот мир.

— Эландер, это… невероятно, — выдыхая слова, она взглянула на него, задаваясь вопросом, сколько еще продлится его заклинание. И так же быстро оглянулась на своих родителей.

Они угасали.

Она потеряла концентрацию, лишь на мгновение, и теперь они собирались снова ее покинуть.

В отчаянии она прижала руки к голове и попыталась думать. Она вызывала в воображении все теплые чувства, какие только могла, все воспоминания о доме, смехе, улыбках и историях, и, о, если бы только она могла вспомнить их голоса…

Но она не могла.

Ее родители продолжали исчезать.

Она теряла их. Снова. И она снова почувствовала себя ребенком, бродящим по улицам в поисках помощи. Изголодавшаяся. Больная. Ищущая. Воспоминание о стражах короля-императора, избивших ее до потери сознания на улице, всплыло выше всех остальных, и она закрыла глаза и покачала головой, отгоняя эти мысли.

Когда в следующий раз она открыла их, Лорда и Леди дома Тессур уже не было.

Но тот, кто занял их место, тот, кто вытащил ее окровавленное «я» с этой улицы, ждал ее. Асра. Касию охватило облегчение при виде этого зрелища.

А потом осознание проползло по ее позвоночнику и вцепилось в голову холодными, вызывающими дрожь пальцами.