Песнь песков

Закрыв глаза, аккуратно считая шаги, чтобы на очередном перекрестке выбрать правильное ответвление, бесшумно перемещаясь по темным галереям и между подпорками, он вскоре остановился на пороге огромного круглого зала, огромной черной дыры.

Шум в галереях заставил его насторожиться. Он поднял руку к автомату и надел очки с инфракрасным видением. Его собственное присутствие здесь в объяснениях не нуждалось: капитан Реза, истинный воин и истинный пасдаран, обладал еще и званием полковника контрразведки, а потому мог оказаться когда угодно в любом месте.

Но он не выносил чужаков. Он внимательно прислушался. Из-под его ног метнулась крупная мышь, он расслабился, убрал руку с оружия и даже улыбнулся при мысли о сотнях фильмов, в которых захватчики-чужаки прятались под человеческим обличьем. Пресловутые гомо сапиенс даже представить себе не могут, насколько их фантастические романы и фильмы близки к реальности, ведь что такое чужак, если не живой и мыслящий организм, наделенный структурой ДНК, отличной от официального «человека»? Эти дерзкие гомо сапиенс — а какой педантизм в наименовании! — никогда не смогли бы перенести мысли о том, что исключительное право обладания сознанием следует разделить с другим биологическим видом, и тем более — с другим видом людей!

Он вошел в большой зал и снял очки ночного видения. Он любил темноту, любил легкий запах плесени, свойственный закрытым помещениям. Темнота порой возбуждала в нем желание раздеться донага, встать на четвереньки и, оскалившись, бежать, подняв голову вверх и нюхая воздух. Он поиграл внушительными плечевыми мышцами, покрутил массивным затылком и, поднеся громадные кулаки к груди, с силой ударил, исторгнув низкую, длинную ноту, от которой, казалось, завибрировали стены.

Тарзан, человек-обезьяна Эдгара Райса Берроуза, рычал в точности так же, к удовольствию читателей и зрителей. Так сказать, подражая вырастившим его обезьянам… Но так испокон веков делали еще доисторические люди — все человекообразные, появившиеся в сердце саванны, едва вставшие на ноги, у которых гортань столь недавно оказалась на одной оси с позвоночным столбом, что они еще не научились пользоваться членораздельной речью.

Предки Реза сумели сохранить первичные навыки и силу.

— Но в таком случае, — говорила Нея, когда они сидели над школьными учебниками, — почему другим удалось нас уничтожить?

— Потому что они были жестокими, — отвечал Реза, хлопая ладонью по книжной странице. — Они были жестокими. Хочешь пример?

Она вздыхала, покусывая авторучку, а он уже не мог сдерживаться:

— Около восьми миллионов лет назад наш последний общий предок дал потомство по двум линиям: с одной стороны в результате получились крупные обезьяны, а с другой — люди, разные люди. У крупных обезьян мы наблюдаем горилл и шимпанзе…

— Да знаю я! — перебивала его Нея. — Не принимай меня за идиотку.

— …у шимпанзе, — невозмутимо продолжал он, желая убедить ее во что бы то ни стало, — различают пан троглодитес и пан панискус, более известных под названием бонобос. Первые, как и гомо сапиенс, очень агрессивны. Вторые, как и мы, более миролюбивы. Почему так, неизвестно, но это факт. Подчиняющие и подчиненные. Надо полагать, что у каждого вида имеется своя потомственная линия с психопатическими расстройствами.

Пожимая плечами, Нея вздыхала:

— И это ты, гомо пацификус, проповедуешь истребление других людей?

— Я просто требую справедливости и уверен, что наша планета никогда не узнает мира, пока это проклятое отродье будет осквернять землю. Ежегодно вымирают сотни биологических видов, а загрязнение среды — это уже не детская страшилка, а самый настоящий Страх! Это злокачественные клетки, чья единственная цель — размножаться, разрушая все прочие организмы, это раковая опухоль планеты, — неизменно делал он вывод.

Споры, слова, вздор. Паковый лед обрушился в океан, они нашли Великую Жрицу, она совокупится с Царем, произведя на свет потомство, а он, Реза, очистит землю.

Он открыл глаза и резко стукнул кулаком по кнопке коммутатора справа.

Вспыхнуло электричество, залив помещение белым холодным светом. Огромный зал около восьмидесяти метров в диаметре, с глинобитным полом. Пустой, совершенно пустой, только в самом центре большой каменный стол и рядом конусообразная груда старого железа, должно быть, метра три или четыре высотой. Стены, выкрашенные желтой охрой, от потолка до середины были гладкими и голыми, а от середины до пола покрыты зловещими знаками.

Ладони. Тысячи красных ладоней покрывали стены зала, словно гигантский театральный задник на уровне человеческого роста.

Как всегда, эта картина привела его в ярость, глубокую, глухую ярость, всегда готовую выплеснуться, ярость, на которой зижделось его желание мщения.