Песнь предсказателя Небес

— Вы мне угрожаете? — Цзян Юн раздумывал, сможет ли он в одиночку справиться со стариком и огромным Бо, который сидел рядом со своим господином.

Никаких шансов.

Старик рассмеялся и собрал кости в ладонь. Он протянул их Бо, и тот снова начал возиться в своих карманах. Наступило напряженное молчание, которое было прервано внезапным приходом бабушки Мэй с подносом, на котором стояли три чашки и чайничек. Она осторожно поставила все на газетный столик.

— Я вижу, ваша беседа в самом разгаре. — Бабушка посмотрела на двоих мужчин и внука, лицо которого теперь было белее снега. — Юн, обслужи дорогих гостей, а я пойду. Не буду вам мешать, господа.

Она быстро вышла из комнаты. Цзян Юн подошел к столику и принялся разливать чай по чашкам из темно-зеленого стекла. Его руки дрожали и совсем не слушались. Теперь, когда он был так близко к старику, он мог отчетливо видеть недобрый блеск в его глазах. Цзян Юн посмотрел на его татуированные руки и задержал взгляд на белом и черном драконах, увиденных еще днем, во время игры в кости. На левой руке был выбит белый дракон, он держал в лапе какой-то камень круглой формы. На правой руке вился черный дракон, который словно подкидывал вверх своей лапой маленькие многогранники с еле заметными цифрами на них.

— Я вижу, что тебя заинтересовали мои татуировки, юноша? — Старик тихо рассмеялся и взял в руки чашку с чаем.

Цзян Юну хотелось как можно скорее отойти от этих мужчин на безопасное расстояние. Он закончил их обслуживать и сел обратно на кровать, взяв с собой свою чашку. В комнате снова воцарилась тишина. Беловолосый старик медленно отпивал глоток за глотком и не смотрел на юношу. Его взгляд был устремлен вниз.

— Почему вы думаете, что я приду в храм? — Цзян Юн не мог скрыть искреннего любопытства, несмотря на свой страх.

— Я назвал тебе причину. — Старик усмехнулся. — И не забывай, ты проиграл свою душу, помнишь?

Цзян Юн набрался смелости и посмотрел беловолосому прямо в глаза. Он увидел в них насмешку, уверенность и угрозу. Уголки губ старика были слегка приподняты, и казалось, он ждал ответа.

— Пусть я и проиграл свою душу, но что вы собираетесь с ней делать?

— О, я найду ей должное применение. Судьба приготовила для тебя хороший урок, который, как я надеюсь, ты усвоишь. — Старик прикрыл глаза и насладился очередным глотком чая. Тем временем его телохранитель Бо молчаливо смотрел перед собой. На его лице не было ни единой эмоции.

— Я все равно слабо представляю, о чем вы говорите. В ваших словах я чувствую угрозу и недосказанность.

Старик рассмеялся и аккуратно поставил чашку на газетный столик. Он уперся ладонями в колени. Цзян Юн услышал гром за окном, свет в гостиной комнате замерцал.

— Я считаю, что таким воришкам, как ты, да и вообще всем подлым людям, наносящим вред другим, нужно преподавать хороший жизненный урок время от времени. Ты заботишься только о себе, но тем самым вредишь большому количеству жителей нашего города. За воровство можно было бы отсечь руку или посадить в тюрьму. Несмотря на твои подлые поступки, я вижу, как в тебе зарождается совесть, однако ты не до конца сожалеешь о том, что вынужден воровать. В любом из миров должен соблюдаться баланс хорошего и плохого, а моя задача совершить справедливость по отношению к твоей душе. Ты понимаешь меня, юноша?

Старик смотрел на Цзян Юна серьезным взглядом.

— И в чем же будет заключаться наказание для моей души?

— Ты должен научиться не только брать, но и отдавать. Речь сейчас не про твою семью, которую ты кормишь на ворованные деньги. Опять же, ты делаешь это только ради себя и осознания того, что ты не пустое место для твоей бабушки, которая не так глупа и слепа, как ты мог бы подумать. — Беловолосый старик язвительно усмехнулся. — Ты готов ради своей семьи на все, что угодно. Однако судьбы других людей тебя не волнуют. Ты украл бумажник на рынке и даже не задумался, для чего нужны были деньги тому мужчине. Ты совершил ужасный поступок, и пришло время его искупить.

Цзян Юн почувствовал, как внутри него что-то превратилось в шарик с острыми иголками, который перекатывался по всему телу, причиняя боль. Он понимал, что поступил ужасно, но все еще считал, что не обязан тревожиться за жизнь каждого человека в этом городе. Найчжоу был пристанищем для большого количества бедных и особенно жестоких людей. Здесь приходилось выживать и ради этого совершать не совсем правильные поступки по отношению к более успешным жителям города. Цзян Юн даже чувствовал зависть, когда видел людей, способных спокойно ходить на работу и зарабатывать деньги, людей, которым не приходилось жить в маленькой квартирке и считать каждую крошку, перед тем как положить ее в рот. Он все еще не знал, верить старику или нет. Но любопытство взяло вверх.

— Хорошо… Я приду завтра в храм. — Цзян Юн вздохнул так, словно тяжесть всего мира давила ему на плечи. — Но это не значит, что я верю вашим словам о женщине, которая погибнет в больнице по моей вине, и все такое… Подброшенные вами кости еще ни о чем мне не говорят.