Песнь Пророка (СИ)

- Не надейся, его отклонили, - печально говорит Хоук, хотя не выглядит очень уж расстроенным. - Оказывается, чтобы стать церковным мальчиком, надо верить в Создателя. Когда эта прихрамовная бабка спросила, кто создал мир, я сказал, что ей виднее, так как она там наверняка сама присутствовала. Нет, правда, с виду ей лет двести. И это только шее… боюсь представить, что за реликвии она хранит в своем декольте.

Абсурдность его фраз смешит мага. Он не сдерживается и смеется. Теперь это выходит редко. Но сейчас он испытывает облегчение.

- Тебе идет, - замечает Гаррет. - Обещаю, буду заходить каждый день и рассказывать анекдоты.

- Только этого мне и не хватает, - спохватывается маг. - Не вздумай.

Он машет рукой. Ему хочется, чтобы Хоук понял этот жест как намек на то, чтобы он больше никогда не приходил. Не рассказывал про храмовников, не мял его манифесты и не прогонял котов.

Но потом он поднимает голову и смотрит на него. Внимательно. Таких, как Гаррет Хоук, редко встретишь в клоаке. И даже за ее пределами. У него красивые глаза. Серые. А в тени голубые и немного пьяные. Еще у него очень широкие плечи, и огромные кулаки, да и он сам большой. Как мабари. И никогда не бывает серьезным. Даже сейчас на его губах все та же дурашливая улыбка.

Андерс прячет взгляд, надеясь так скрыть неуместное смущение. Ему иногда кажется, что он немного нравится Гаррету. Не зря же он ходит сюда, как на работу. Но потом он вспоминает, что Гаррет Хоук сильный, волевой мужчина, еще и весьма привлекательный, он может получить любую или любого, кого ни пожелает. А сам он, Андерс, всего лишь какой-то одержимый маг, от него вечно пахнет травами, и он не помнит, когда в последний раз брился или причесывался. Он должен знать свое место.

Целитель очень, очень хочет, чтобы Гаррет приходил к нему.

- Тебе больше нечем заняться в свободное время? - он пытается казаться равнодушным, но голос его подводит. - Лучше бы провел его со своими друзьями.

- А ты мне не друг? - с толикой изумления спрашивает Хоук.

- Нет, - шепчет Андерс, зная, что это правильно.

Залюбовавшись пригожей оболочкой, он совсем забыл о ее наполняющем. Грезящим храмовниками, свято верящим в то, что они сохраняют покой в обществе, убежденным в справедливом положении вещей. Гаррет никогда не думает о том, кому и что он говорит, зато он говорит то, что у него на уме. Не льстит и не подлизывается. Это подкупает.

- И у меня нет шансов им стать? - возвращает его в реальность ехидный голос.

- Сомневаюсь, - целитель отходит в сторону.

Хоук стоит слишком близко. Пытается заглянуть в лицо.

Андерс, собравшись с духом, смотрит на него. Гаррет улыбается, поймав его взгляд, и возвращается назад.

- Ты сегодня какой-то явно злой, - замечает он. - Неужели, опять кого-то усмирили?

- Хаха, - фыркает маг. - Это не смешно.

- А мне кажется, что смешно.

- А мне кажется, что нет.

- Да ну да ладно.

Слыша грохот, целитель оборачивается. Хоук тащит тот самый ящик, о который он недавно ударился, ближе к нему. Он смахивает с него пыль и устраивается прямо перед Андерсом.

- Что у тебя сегодня произошло? - спрашивает он, и его интерес кажется искренним.

Целитель вспоминает о бинтах, вспоминает о больных, вспоминает о том, что ему совсем не с кем поделиться этими переживаниями. А Гаррет сейчас такой внимательный, так старательно изображает участие.

- Ты не будешь вставлять свои похабные комментарии? - со вздохом интересуется Андерс.

Хоук машет головой, как маленький непослушный ребенок, и вновь устремляет глаза на мага.

- То ли у тебя лицо такое, что тебе действительно хочется поведать последний секрет, то ли я совсем безнадежен, - бормочет целитель и облокачивается о койку для пациентов.

- Ты, - Гаррет протягивает руку и дотрагивается до его запястья, - можешь рассказывать мне все.

Кожа от его прикосновения горит, а грудная клетка ходит ходуном от спешных ударов сердца. Андерс неуклюже улыбается ему в ответ и начинает говорить.

…

Хоук пытался закрыть глаза, зажать уши, не чувствовать всего того, что вызывали у него воспоминания о тех простых днях, наполненных приключениями и весельем.

Он знал, что именно этого от него пытается добиться Савитр. Эмоций. Любви к магу.

Образ клоаки рассеялся. На месте двери появился Кусланд, прикованный к своей дыбе. Он застонал. Гаррет знал, что он тоже должен был это видеть, и ему внезапно стало стыдно. За себя, за свои простые земные чувства.

Пока он не увидел траву, расползающуюся от своих сапог, и новое видение, на сей раз чужое и незнакомое, заволокло пространство.

…

Голова гудит, в палатке становится слишком душно.

Эйдан ползет к выходу, надеясь не наткнуться на пустые склянки. Все, что осталось после первого посещения города - целая кипа бутылок из-под боровички. Они вчера выпили столько, что сегодня ему не хочется жить.

Он выбирается из палатки, садясь на примятую траву. Свежий утренний ветер ласкает и холодит. Постепенно все становится на свои места.