Песнь Пророка (СИ)

А сама ведьма прячет глаза, и Эйдан понимает, что важен для нее гораздо больше, чем она хочет показать.

- Ты и сама все знаешь.

Ее полные губы в улыбке, но он смотрит в зеркало за ее спиной. Цветастые завихрения складываются в картины, некоторые из них ему не в силах понять никогда.

Кусланд видит себя со стороны. Как разговаривает с Морриган. О Флемет, об Элувиане, о книге, ни слова о них. Ему даже кажется, что разум отключился ненадолго, давая на ее вопросы автоматические ответы. А он просто смотрит сквозь нее, видит зеркало, в котором пляшут его видения.

- И что теперь намерен делать ты? - спрашивает ведьма. - Уйдешь ни с чем? Еще вопросы будут? Пришел сюда ты не затем. Иль думаешь, что до сих пор мне нужен?

- Я пришел за своим сыном, - говорит Эйдан, хотя ей это и так понятно.

- Я знала, скажешь ты так, не тая, - улыбка Морриган грустна. - Не сделал вид, что интерес другой имел. На твою просьбу лишь отказ могу я дать. Как сильно б не хотел, не сможешь ты его достать. Невинное дитя ответ нести не может. Его судьба отныне… тебя пусть не тревожит.

Она делает несколько шагов вперед. Кусланд думал, что, когда она окажется близко, он испытает что-то вроде трепета. Но этого нет.

- Он мой, - повторяет он. - Моя кровь. Не только ты имеешь на него права.

- Прав на дитя любви той скоротечной никто иметь не смеет, - холодно отвечает та. - Его предназначенье не в твоих, и не в моих руках. Мир нынешний… он вскоре стлеет. Остатки бытия сын наш развеет, будет так.

Морриган отшатывается от него, как будто он собирался схватить ее за руку. Она шагает назад, к зеркалу. Прозрачное стекло утопает в Тени, Эйдан кожей чувствует холод, идущий от него. И чем ближе к нему ведьма, тем явственнее ледяной туман проступает мурашками на его коже.

- Куда ты идешь? - он не может больше стоять на одном месте и ступает вперед.

Она не останавливает его. Она ждет.

- Ты идешь к нему? - Кусланд нетерпеливо заглядывает в зеркало.

- Догадливость, друг мой, доселе ты не растерял, - ехидно подмечает Морриган, разбавляя прохладу. - Место мое подле него теперь. И если б ты не задержал, давно б прошла сквозь эту дверь.

- Могу я пойти с тобой? - не ради нее, и она прекрасно это видит.

Ведьма улыбается. Все так же печально.

- Я хочу увидеть своего сына, - Эйдан знает, что не убедит ее этим, но обманывать ее не может.

- Готов ты для ребенка, чье имя до сих пор секрет, пройти за мною в мир другой, на чуждый людям свет? - она качает головой. - Не в том судьба твоя, дворянский сын. Герой страны своей и победитель Мора, ты таков один. Символ победы для народа, неугасимый огонек. Ты утолил надежды их и веры, а сам ты… далеко не одинок.

Желтые глаза щурятся.

- Сердце твое к нему любовью сыто. Нуждаешься ты в нем, а не во мне. О нас все будет позабыто, минуты страсти мороком покажутся во сне. Останься с ним, там, где ты должен быть. Хоть он болван и знатный дурень, решил ему ты душу посвятить.

- Я хочу увидеть его, - повторяет Кусланд.

Морриган уже не слушает его, отступая назад, в мрачную густоту образов, скрывающих за собой чужой мир. Где-то между Тенью и реальностью. Она сама становится частью тумана и, кажется, вот-вот исчезнет. Все, что он хочет - почувствовать тепло ее кожи. Узнать, что это все-таки она. Не призрак и не очередное видение.

Резкий рывок - и он хватает ее за локоть. Ведьма и вправду настоящая. Она дрожит и, наверное, немного боится, что он сделает что-нибудь неправильное.

Раньше, чем он озвучивает свою последнюю просьбу - узнать хотя бы имя сына, Морриган прижимается к нему. Ее теплое тело - единственное настоящее, что существует в этом мире, об этом догадывается Эйдан, когда она обвивает его шею длинными руками. Он обнимает ее в ответ, и их губы сливаются в поцелуе. В нем нет огненной страсти или шелковой нежности, лишь горечь прощания и солоноватый привкус безысходности.

Ведьма из Диких земель навсегда останется в его памяти этим поцелуем. Долгим, влажным, последним.

Морриган отстраняется от него, не поднимая головы. Кусланд готов к ее слезам, но их нет. Она все для себя решила.

- Отпустишь ты меня? - спрашивает она, и он кивает.

Эйдан отворачивается. Он не хочет видеть, как ее поглощает сумрачная неизвестность зеркала. Элувиана, эльфийской тайны. Ставшей и его тайной.

========== Глава 44. Последнее прости ==========

Гаррет наклонил голову, выбирая между прутьев лучший ракурс Савитра. Мысленно он уже вытаскивал из его глотки язык и обматывал петлей вокруг шеи. Он встретил его так недавно - несколько минут, часов или суток назад, счет времени был потерян в омуте его и чужой памяти, - и уже ненавидел. Маг, пожалуй, знал свое дело. Добивался того, что ему было нужно.

- Теперь вы понимаете, почему я выбрал вас двоих, - со значением произнес Савитр.

- Просвети еще раз, - фыркнул Хоук. - Не легче ли было взять первых попавшихся храмовников? Они бы с большим удовольствием поучаствовали в эксперименте такого элемента, как ты.

- Ваш ум так скуден, вы не можете понять очевидных вещей, - маг отвернулся. - Я бы не стал с вами разговаривать и вовсе, если бы вы не были так ценны.