Песнь самозверя

Если группа по тем или иным причинам нарушала протокол работы с ксеноморфами, синтеты «просыпались», организовывались в рой и атаковали её. Если группе удавалось обойти все «ловушки», поставленные мастерами Трилобит-кома, она получала в качестве награды вымышленную историю цивилизации селенитов, которая погибла в незапамятные времена. Сержу повезло оказаться в группе, которая прошла квест до благополучного финала, и среди его кубиков-накопителей был наградной, найденный на Луне.

На конференции в Боскасле, где подводились итоги игровых учений, достопочтенный Макс Полянских, Великий гроссмейстер Трилобит-кома, в своей лекции объяснил, какой урок окулисты хотели преподать новому поколению граждан-избирателей:

— Зачем мы здесь? Для чего мы рождены? Какой смысл в нашем существовании? Что ждёт нас впереди? — говорил гроссмейстер, чеканя слова, которые далеко разносились под хрустальным куполом Palatium Contemplationem. — Мы думаем, что знаем ответы, но так ли это? Мы называем себя глазами Вселенной, органом Интроспекции Универсума, но нет ли в этом слепоты невежества? Мы смело преобразуем мир, но нуждается ли он в преобразованиях? Если мы отрицаем разумный замысел в генезисе мира, то чем мы лучше пейзан, которые отказываются от гражданских прав и обязанностей ради комфортного проживания? На Луне вы «столкнулись» с космическим чудом — реальным доказательством существования иных разумных интроспекций. Да, это была игра, продукт воображения наших мастеров. Но мы не исключаем, что в будущем кто-нибудь из вас станет свидетелем реального космического чуда. Оно наверняка будет жестоким, оно наверняка будет страшным. Не нужно бояться, вы не животные и не пейзане, вы должны осознавать высочайшую ценность космического чуда, потому что сами являетесь космическим чудом. Любой глаз познаёт мир, но только разумный глаз способен познавать познание. И только через познание познания всё в этом мире обретает смысл, включая наше существование.

Лекция Великого гроссмейстера произвела на Сержа большое впечатление, он часто её вспоминал, а сюжет «Лунной куколки» удачно совместился на ассоциативном уровне со статьями о феномене самозверя. Всё это вместе и привело его в систему Саган, а предприимчивость Опры открывала возможность вновь взять главный приз: на этот раз не в игре, а в реальности.

— Если моя… наша гипотеза подтвердится, то я смогу рассчитывать на собственную кафедру, — подытожил Серж. — А вы на досрочное освобождение.

— Мал ты ещё, пацанчик, — усмехнулась Опра, всем видом показывая, что эти перспективы вовсе не кажутся радужными. — Зелен. Не трухаешь сам фигурантом стать?

Кандидат-аспирант поморщился, но всё же уточнил:

— Что означает «трухаешь»?

— Не опасаешься? Не боишься?

Серж смутился.

— Не понимаю, на что вы намекаете. Когда мой куратор по научно-исследовательской работе узнает подробности о дайкайдзю и передаче на ультракоротких волнах, он наверняка одобрит моё решение, Академия или Университет закроют долг перед Космофлотом, и будет создан институт для изучения системы Саган, поскольку исследования здесь имеют фундаментальное значение.

— Ты даже не представляешь, пацанчик, как мне всё это знакомо, — проворчала Опра. — И энтузиазм, и мечты о кафедре, и фундаментальное значение.

— Я вижу, вы скептически относитесь к перспективам экспедиции на Саган, но зачем в таком случае участвуете в её организации?

— С перспективами всё пучком, но дальше попрёт политика. Ты уверен, что Ватикан и Боскасл согласятся ломать аксиоматику ради прихотей зелёного пацанчика? И этот твой Крамских, думаешь, пожертвует своим статусом, когда этики ему пистон вставят?

Серж вдруг понял, что Опра проговорилась. Она получила срок по восьмой статье кодекса наказаний за преступление в области Tutela Sacrum, то есть её обвинителем, скорее всего, выступил Этический Университет. С учётом того, что по образованию она геномик, несложно сопоставить фрагменты информации и сделать напрашивающийся вывод: её исследования как-то затрагивали человеческую природу. Серж никогда не интересовался этой темой, но ещё в школе ходили слухи о группе генетиков-изуверов, которые устроили на Прокторе-1 лабораторию, где пытались модифицировать человеческие зародыши так, чтобы получившиеся гуманоиды были более приспособлены к экзотическим условиям планеты, всегда повёрнутой одной стороной к своему светилу. Но лабораторию вовремя обнаружили и разрушили ещё до рождения Сержа. Вряд ли Опра участвовала в её работе. Или всё-таки участвовала? Сколько ей лет?

— Моя… наша работа не имеет отношения к вторжению в человеческую природу, — начал Серж осторожно. — Мы изучаем инопланетную фауну, которая развивалась без вмешательства землян. Ксенология в полевых условиях.

— Вон ты как залопотал! — Опра ухмыльнулась. — Чуешь, пацанчик, чем пахнуло?