Песнь Серебряной Плети (СИ)

— И что мне ее теперь, оттрахать, чтобы она расслабилась? — психанул «даритель».

Фэй открыла глаза и с вызовом уставилась на него.

— В конце концов, ничего другого я все равно не умею, — отвернулся он.

— Еще ты умеешь врать, Дэ Данаан, — заметила Фэй. — А у меня в этой сфере пробел. Так что давай, делись.

— Ты серьезно? — поднял брови Киэнн. — Я собирался подарить тебе нечто более ценное…

— Если ты про свою память, то у меня она тоже достаточно неплохая, — решительно перебила Фэй. — А твоей безбрежной мне даром не надо.

— Ну, это сильно облегчает задачу, — выдохнул он и, почти сразу, проговорил: — Возьми то, что есть у меня и используй его по своему усмотрению. Но никогда не позволяй одноглазому идти в свете сумерек впереди тебя, а синелицему — сзади.

Фэй почувствовала легкий укол в нижней части груди, но ничего невероятного и ошеломительного с ней все же не произошло.

— Это формула? — переспросила она.

— Да, но последнюю часть я придумал с потолка. Просто должен был тебе хоть что-то запретить, иначе не сработает.

— А имя?

— Эйтлинн, — произнес король.

Срань господня, да что он несет?

— Киэнн, — хныкнула Фэй, — Эйтлинн — это родительный падеж. По крайней мере, в ирландском.

— Поздно.

— Это что, в честь дочери Балора? — обреченно переспросила она.

Киэнн кивнул:

— Кажись, в сказке ее обрюхатил засранец с моим именем? Тройней, что ли?

— Есть и такая версия.

Он гаденько усмехнулся:

— Ну разве не романтично?

Фэй (или теперь уже Эйтлинн?) мученически закатила глаза:

— Романтик из тебя тот еще. — Но потом, чуть подумав, добавила: — А знаешь, отец ведь и впрямь хотел назвать меня Эттой. Ну, в честь Этты Джеймс. Слышал про такую?

Киэнн расплылся в похабной ухмылочке и наклонился едва не к самому ее уху:

— А может это твоя мать-фоморка ему нашептала? Таким томным блюзовым голосом, в перерывах между криками и стонами…

Фэй не удержалась и отвесила ему пощечину. Киэнн недоуменно уставился на нее:

— Имеешь что-то против блюзовой романтики? — По-моему, это — лучшее из всего, что придумали в Сенмаге. Блюз — это когда хорошему человеку уже просто невмоготу как хочется!

Она вновь безнадежно вздохнула:

— Посади меня обратно на лошадь, маньяк чокнутый.

Киэнн выполнил требование. Эйтлинн, понемногу привыкая к новообретенному имени, устроилась поудобней и попробовала вернуть свои мысли в прежнее русло. Получалось так себе. Что-то в ней и впрямь изменилось. Но что-то и осталось. И, нащупав это заветное «что-то», единоличная правительница Аннвна, какой она сейчас сама себе представлялась, безапелляционно объявила:

— Итак, мы отправляемся на поиски Стеклянной Башни Балора. Думаю, она должна здесь быть. И если мы найдем ее… нет — когда мы ее найдем! Как только мы доберемся до нее, все разрешится. А пока… — она плотоядно улыбнулась, сама не поверив тому, что вытворяет: — Пока у меня все еще есть целый список вопросов к тебе, Киэнн Дэ Данаан! И, поскольку свою потрясающую способность к вранью ты, предположительно, только что утратил, я искренне надеюсь услышать на них правдивые ответы. Ну, а если же я все же заподозрю тебя во лжи — знай, что я натравлю на тебя всех мертвецов Аннвна и наделю их силой, которой им до сих пор не хватало!

Киэнн качнул головой:

— Блефуешь.

— А если нет?

— Тогда я — очень плохой игрок в покер. Чего за собой раньше не замечал.

Однако уверенности в его голосе не чувствовалось. Дэ Данаан нервно потер шею, переминаясь с ноги на ногу, и взглянул на Эйтлинн исподлобья:

— А можно мне допрос без свидетелей, госпожа следователь? Нет? Никак нельзя? — Он сдавленно выругался: — А, хрен с ним! Спрашивай.

Глава 18. Чикагский буги

Киэнн скрипнул зубами:

— Ну да, ясное дело, я соврал. «Побег» ведь звучит как-то почти по-геройски, не находишь? Красиво звучит. Вот только хрена лысого я б сбежал от королевы Маг Мэлла! Я и из сраной чикагской тюрьмы сбежать-то не сумел. Да и куда? Думаешь, я знал дорогу? — Смешно, хорош безногий беглец. Нет, конечно. Аинэке, она… Ну, в общем, я выпросил у нее отсрочку. Это допустимо, при определенных условиях. Более того: считается, что в такой просьбе нельзя отказывать — дурной знак и все такое. А Аинэке, знаешь ли, всегда была очень щепетильна в таких вопросах. Так что, по сути, она меня просто отпустила. Взяв обещание по истечении предписанного срока в один год и один день явиться в назначенное место и назначенное время для последующей уплаты по счетам. Бедная маленькая Айнэ! Нашла кому верить!

Эйтлинн сосредоточенно наморщила переносицу. Продвигались вперед они медленно и как-то вязко, как в кошмарном сне, когда ноги липнут к земле, наливаются свинцом и каждый шаг длится часами. Да и продвигались ли? А если да, то относительно чего?

— Где-то я уже слышала такую формулировку: один день и один год. Разве это не означает «вечность»? Годы и дни — то, из чего состоит время, а потому…

— Странная ересь, не слышал такого, — мотнул головой Киэнн. — Нет, это означает то, что означает, ни больше и ни меньше.

Она вздохнула:

— То есть ты с самого начала собирался сжульничать?