Песнь теней

– За вечность, – прошептал Король гоблинов. – За бесконечные муки.

Подменыш замолчал. Он понял, чего потребует от него жертва, чего требовали Древние законы.

Короля.

– Нет, – сказал мужчина рядом с ним. – Она не перенесет, если отпустит тебя, Йозеф. Элизабет тебя никогда не простит.

Йозеф. Это было имя, которое он украл, личность, лицо и жизнь, которые он присвоил. Пухленький и сладенький смертный младенец, умерший от скарлатины и не успевший прожить свою жизнь. Подменыш увидел возможность и воспользовался ею. Он стал мальчиком в люльке. Он стал братом Лизель.

– Как? – задыхаясь, спросил он. Подменыш обернулся и посмотрел на сотканное из кошмаров лицо. – Что я должен сделать?

– Вовсе не невеста была нужна для того, чтобы вернуть мир обратно к жизни, – сказала гоблинка с ветками на голове. – А добродетель.

Король гоблинов бросил на девушку резкий взгляд.

– Объяснись, Веточка.

Веточка дрожала и тряслась, раздираемая страхом и рвением.

– Только человек, отдавшийся по своей воле Подземному миру с полным сердцем, понимает истинную цену, которую нужно заплатить, и предлагает ее с радостью.

– Добродетель, полукровка, – произнесла гоблинка с пухом чертополоха на голове вместо волос, – это способность любить мир целиком. Без оглядки на себя. Без оглядки на индивидуальное. Первый Король гоблинов это понимал.

Мужчина рядом с ним замер.

– Тогда почему невеста, Колютик? – спросил он. – Почему для того, чтобы мир пробудился к весне, должна быть пролита невинная кровь? – Подменыш услышал слова, которые тот не произнес. «Почему я должен был страдать? Почему должна была страдать она?»

– Жертва, принесенная не от всего сердца, а от его половины, и ценна лишь наполовину, – ответила Колютик. – Вас заманили на трон хитростью, ваше величество. А первого Короля гоблинов хитростью лишили трона.

– Кто это сделал? – спросил подменыш.

Гоблинки переглянулись.

– Мы не произносим ее имя, – сказала Веточка.

Первая Королева гоблинов.

– Она любила его, – сказала Колютик. – И она была эгоисткой. Когда Король гоблинов ее отпустил, она вернулась в Подземный мир, чтобы его забрать. Украсть. А на его месте она оставила другого. Перепуганного мальчишку-нытика, – фыркнула она. – Который продержался всего мгновение и тут же подыскал себе замену.

– Но ты, полукровка, – мягко сказала Веточка. – Ты понимаешь, что это значит – любить весь мир целиком. Ты ходил среди смертных, ты жил среди них. Ты даже любил их, только так, как это способны понять мы, феи. Отдаленно. Бесстрастно. Но это не означает, что твоя любовь была менее глубокой.

Подменыш посмотрел на кинжал в руке его сестры, все еще влажный от ее крови.

– Но у меня нет души, чтобы ее отдать, – сказал он.

– Она дала тебе имя, – осторожно сказала Веточка. – И ты взял его, чтобы создать свою собственную душу.

Зефферль.

Мужчина рядом с ним покачал головой, но возражать не стал. Подменыш взял оружие из руки сестры.

– О, Йозеф, – сказал мужчина. В его глазах разного цвета стояли слезы, и эти синие и зеленые глубины были наполнены сочувствием. – Ты не обязан делать это.

Но он сделал.

– Береги ее, – прошептал он мужчине рядом с собой. – Она заслуживает того, чтобы ее любили.

Мужчина кивнул, ничего не сказав. Но Йозеф его все равно услышал. «Буду».

Древние законы молча наблюдали за тем, как подменыш взял кинжал.

И пронзил им свое сердце.

Целое сердце и целый мир

Тени перемещаются и шевелятся; брат отделяется от моего отражения, моих мыслей и появляется рядом со мной, цельный и настоящий.

– Лизель, – мягко говорит он.

– Зефферль. Это ты? Или ты – это я?

– Я – это ты, – говорит он. – А ты – это я. Мы – левая и правая руки одного пианиста. Мы – часть более крупного целого, которое больше нас, больше мира.

Мой храм, мое темное святилище, и даже пламя наверху алтаря не может разогнать окружающее меня отчаяние. Свеча, которую я вырезала из своей клетки из костей, лежит рядом с плинтусом, выброшенная, холодная и мертвая.

– Что я делаю, Зефф? – хрипло спрашиваю я. – Как я выбираю?

– Ты не выбираешь, – просто отвечает он.

– Что ты имеешь в виду? – В ушах все еще отдается эхо Древних законов, звенящее так неистово и властно: «Заплати цену, и другой уйдет свободным».

– Ты не выбираешь, – повторяет он. – Потому что выбор за мной.

– Нет! – Я бросаюсь вперед и хватаю брата за руку. – Ты не можешь.

– Почему нет, Элизабет? – Король гоблинов стоит рядом с Йозефом; его очертания, его фигура такие, какими я их всегда знала. Разноцветные глаза, один бледно-зеленый, другой серый, худое лицо, серебристо-золотисто-белые волосы, разметавшиеся вокруг головы.

– Потому что… потому что… – Я не могу найти верных слов. – Этот выбор должен быть моим. Он всегда был моим.

– Прекрати быть такой эгоисткой, – поддразнивает меня Йозеф. – Давай возьмем на себя это бремя раз и навсегда.

– Я пытаюсь не быть эгоисткой, – тихо говорю я.

– Неужели время, проведенное в Подземном мире, ничему тебя не научило? – Король гоблинов наклоняется и поднимает с пола мою свечу. – Какой вопрос я задал тебе тогда, вечность назад?