Песнь теней

На Масленицу, в тот вечер, когда должен был состояться бал нашего благодетеля, Франсуа нанял карету, чтобы мы все вместе доехали до дома графа. Дом Прохазки был не городским Stadthaus[27] в прямом смысле слова, а поместьем в пригороде, где беспорядочные человеческие жилища сменила укрощенная и возделываемая природа. Нам бы не составило большого труда пройти милю-две до дома графа, но Франсуа сказал, что так не делается. Иногда жизнь в Вене казалась мне игрой, в которую меня неожиданно забросили и в которой все знали фигуры, движения и правила – все, кроме меня.

– Надеюсь, мы выглядим респектабельно, – сказала Кете, беспокойно сжимая носовой платок, когда мы проезжали мимо ухоженных лужаек и величественных домов.

В отличие от других вечеринок, устраиваемых по всей Вене, этот праздник графа Прохазки требовал, чтобы мы были одеты во все черно-белое. Странное ограничение, которое поначалу озадачило Кете, но быстро превратилось для нее в творческий вызов. Она одела Франсуа и Йозефа в похожие, но противоположные по цвету костюмы Дня и Ночи. Франсуа облачился в белое с золотой отделкой, а мой брат – в черное с серебряной. Лаконичные шерстяные плащи, жилеты из парчи с золотой и серебряной нитью и отлично скроенные бриджи дополнялись кожаными сапогами до колен, простыми, но запоминающимися. Их маски представляли собой обыкновенные шелковые домино: маска Йозефа была украшена звездами, а маска Франсуа – золотистыми солнечными лучами.

– Magnifique[28], – заверил ее Франсуа. – Très belle, mademoiselle[29].

– Ты – гений, – добавила я.

Мы выжидательно посмотрели на Йозефа, но он демонстративно отвернулся к окну кареты. Искры раздражения подожгли мою кровь. Пальцы Кете были стерты до мозолей, а глаза слезились от усталости после всех дней и бессонных ночей, в течение которых она мастерила для нас бальные наряды, так что самое меньшее, что мы могли сделать, – поздравить ее с выполненной работой.

– Мы выглядим замечательно, – повторила я, как будто тем самым могла сгладить грубость своего брата.

Мы и вправду выглядели замечательно. Мы с Кете были одеты как ангел и демон, но, к моему удивлению, наряд демона выбрала себе сестра. В платье из черного бархата она выглядела величественно, ее золотые кудри были перехвачены черным шелком и кружевами, ловко сплетенными между собой и заколотыми так, чтобы напоминали вырастающие из головы рожки. Она накрасила губы ярко-красным, а ее голубые глаза смотрели из-под черной маски высокомерно и властно. На мгновение в моей голове всплыл образ истлевших платьев и отполированное бронзовое зеркало, которое отражало бесконечный ряд исчезающих Королев гоблинов. Я с трудом сглотнула.

Платье, которое сестра сшила для меня, было невинным в своей простоте. Ярды и ярды тонкого белого муслина создавали ниспадающий, воздушный наряд, а из моих лопаток вырастали сложенные крылья ангела, которые Кете каким-то чудом смастерила из парчи. В корону в форме нимба на моей голове она вплела золото, а для полноты картины я держала в руках лиру. Мы четверо смотрели друг на друга сквозь наши домино, и эти маски делали лица странными и непривычными.

Вечером должно было состояться наше формальное представление высшему венскому обществу. Приглашения, которые вез с собой каждый из нас, свидетельствовали о том, что мы – равные графу Прохазке, и сказать, что мы все немного нервничали, значит не сказать ничего. Нам с Кете еще ни разу не доводилось предстать перед состоятельными членами города – мы были дочерями хозяина гостиницы. Нашим единственным источником дохода были те гроши, что мы умудрялись сохранять в наших сундуках. Франсуа вырос среди богачей, но, так же как и мы, никогда не являлся одним из них. Цвет его кожи навсегда делал его посторонним для людей благородного класса, даже несмотря на то, что он перенял их манеры и стиль общения.

Я взглянула на Йозефа, но он решительно смотрел в окно. Брат не проявлял никаких эмоций – он научился делать так, что его лицо не выражало ничего кроме осторожного безразличия. Это была куда более непроницаемая маска, чем та, что красовалась на его лице, и я ненавидела его за то, что в последнее время он никогда не снимал ее.

– Смотри! – воскликнула Кете, задыхаясь, и указала в окно. – Дом Прохазки!

Пригнувшись, мы высунулись из кареты, чтобы лучше разглядеть все вокруг, продолжая подниматься вверх по подъездной дорожке. За обвитыми плющом воротами из кованого железа находился старый особняк из серого камня и темного дерева, со стеклами с алмазной гравировкой. Он был похож на аббатство или на замок, а высокие заостренные арки создавали на его крышах фронтоны и пики. Во дворе журчал фонтан, у подножия которого сидела женщина с рыбьим хвостом и играла со стекавшей по камням водой. Это здание не было похоже ни на один большой дом или дворец, которые мы видели по пути сюда, – оно выглядело куда более древним, построенным в другом веке, в другом мире.