Песнь третья, О Троне и Дороге в неивестность

- Ты не ответил.

- Ты этого хотела, - Хилл ухмыльнулся ехидно. Он так и не смог сказать ей правду. Только не так! Она не хотела слышать его, когда он молил о любви. Теперь же это будет звучать, как просьба о пощаде. Нет. Больше никаких просьб.

- Ублюдок! Ненавижу тебя!

Отскочив от него, Шу еле удержалась на ногах. Она чувствовала себя так, будто из неё вынули сердце и душу, оставив одну только пустую оболочку, до краев заполненную болью. Жаркой и ледяной, острой и тяжелой, ноющей и разрывающей на части, пригибающей к земле и сжимающей грудь в удушающем объятии.

Он стоял, гордо выпрямившись и прожигая её ненавидящим взглядом. Если бы Шу могла, она бы умерла прямо сейчас, только не видеть его, только не чувствовать этого отчаяния и муки. Её ласковый, нежный и пылкий Тигренок превратился в жестокое яростное чудовище. Все такой же красивый и желанный, по-прежнему любимый... и совсем чужой. Далекий и недоступный. Боги, зачем эта встреча? Пусть уж лучше она никогда больше не увидела бы его, чем так. Пусть бы у неё осталась иллюзия, зыбкая и призрачная, но позволяющая надеяться на чудо. Теперь же Шу чувствовала, что все закончилось. Не осталось ничего, никаких недомолвок, никаких надежд.

- Ты знаешь, как поступают с беглыми рабами? - в её голосе, в её глазах завывали стылые бураны, вымораживая даже сам воздух.

- Понятия не имею, - осколки полярных синих льдов его голоса ранили бы её, если бы в ней осталось хоть что-то живое.

- Неужели не поинтересовался ни разу?

- Зачем? - он сжимал зубы, чтобы не завыть. Лучше бы он выбрал смерть от рук Рональда, все равно, как бы тот не изощрялся в пытках, такой боли он причинить бы не смог. Не смог бы отнять у него последнюю мечту, пусть глупую и неосуществимую, но дающую возможность жить. Дышать. Но после слов Шу не осталось ничего, даже мечты. Хилл уже сам не понимал, что он говорит и зачем. Забыл, почему так и не сказал ей того, что собирался. Теперь это все уже не имело значения. У него оставалось ещё совсем немного времени, но и оно казалось лишним. Уж лучше поскорее.

- Может быть, ты бы лучше подумал, стоит ли нарываться, - в её словах больше не было ни злости, ни обиды, ни ехидства. Одно лишь равнодушие и пустота.

- Покончи с этим поскорее, Шу, - голос Хилла мог бы принадлежать поднятому некромантом трупу.

- Ты просишь легкой смерти?

- Нет. Не прошу. Мне все равно.

- Если тебе все равно, то зачем же ты сбежал?

- Долг, Шу. Мне нужно было отдать долг, - он отвечал, потому что ему уже на самом деле было все равно.

- Долг? Как глупо... - Шу смотрела на него, не в силах оторваться. Словно лишняя секунда могла хоть что-то изменить. Не в силах противиться искушению, она все же провела ладонями по спутанным светлым волосам, по влажным от крови щекам, по напряженным плечам... и смахнула с его рук оковы.

- Иди.

Хилл пошатнулся от неожиданности и замер, не понимая... словно во сне, поднял к лицу ободранные металлом запястья.

- Уходи, Хилл.

- Уходить?

- Да. Ты свободен. Иди.

- Куда? - Если он думал, что самое худшее с ним уже случилось, он ошибся. Оно только началось.

- Куда хочешь. На острова, в Ирсиду, в Метрополию, к оркам...

- Но... почему? - он не мог понять, что происходит. Не мог поверить, что она прогоняет его. Что он настолько безразличен ей, что она даже не хочет отомстить за оскорбление.

- Не беспокойся, Рональд тебя не тронет. Только тебе придется уехать отсюда. Далеко. Эрке тебя проводит.

- Не надо, - Хилл с трудом выталкивал слова сквозь непослушное пересохшее горло.

- Надо. Без него ты не сможешь...

- Не надо, Шу, - он перебил её на полуслове. - Нет.

- Что?

- Я не уйду.

- Что?

- Я никуда не поеду, Шу.

- Ты не можешь остаться в столице. Рональд не даст тебе...

- Я. Никуда. Отсюда. Не. Пойду. - Всего два шага, разделяющие их, показались ему бездонным провалом шириной в лигу.

- Хилл? Ты же хотел свободы?

Дурман боли и отчаяния не давал ему видеть ясно, но на миг ему показалось, что её глаза странно блестят, а голос ломается... последним усилием воли стряхнув с себя туманную пелену горечи, Хилл наконец увидел её. Такой, как она есть, а не такой, как хочет казаться. Слезы, горе, безнадежность. Отчаянная тоска. И взгляд одинокого, брошенного ребенка. Никому не нужной, несчастной маленькой девочки.

- Шу! - Хилл протянул к ней руки.

- Что? Что тебе ещё? - слезы лились из её глаз, но она даже не пыталась их утереть. - Извинений? Хорошо. Прости. Я была не права. Все! Уходи!

- Шу! Почему? Почему ты прогоняешь меня? - маленький шаг к ней, тяжелый, словно на его плечи уселся каменный дракон.

- Прогоняю? Я отпускаю тебя! Ты же этого хотел! - чтобы видеть его глаза, принцессе приходилось смотреть вверх. Хилл оказался совсем близко, так близко, что удержаться и не дотронуться до него было невыносимо трудно.

- Нет. Шу, - все ещё не до конца веря в то, что её слезы не плод его собственного воспаленного воображения, Хилл обнял её, притягивая к себе, собирая губами соленые дорожки с её щек. - Нет, вовсе не этого.