Песнь тунгуса

Золотоглазый поймал в Реке Рыбу и отнес ее Белогорлышам. В гнезде валялись клочья беличьей шерсти, кости. Так что Птенцы смогли съесть совсем немного кусков Рыбы. Оставив почти целую Рыбу в гнезде, Золотоглазый снова полетел на Реку. Пойманную Рыбу он съел сам, с хрустом ломая ее хребет и раздирая спину, брюшко. Чешуины летели во все стороны. Золотоглазый был голоден, и он еще раз спикировал в струи Реки и выхватил новую гибкую Рыбу.

Насытившись, он почистил клюв, а потом полетел в сторону Горы Двух Гнезд, чтобы еще раз посмотреть на Поперечноглазого.

6

— Смотри, какая птица! Орел?

— Где?

— Вон кружит!

— А… Это… орлан… Видишь, белый хвост?

— Да.

— Орлан-белохвост. Наверное, тот самый, которого я видел как-то прошлой осенью на Северном кордоне, ну, то есть не на самом кордоне, а в стороне, за речкой… Поехал на коне. Так, прокатиться вдоль Байкала. На склоне бросил седло под голову, лежал, курил, мечтал…

— О чем?

— О тебе.

— А честно?.. Я еще только собиралась из Ленинграда сюда.

— Ну… так… Да, о царстве пресвитера Иоанна. Я о нем тогда и подумал. Вдруг вспомнил.

— Что за царство?

— О, а вы не знаете, сударыня?

— По-твоему, я должна все знать?

— Питер — город тысячи библиотек.

— Тысячи?.. Хм… Откуда такая информация?

— Ну, может и больше даже.

— Вот уж не думала, что найду тут кучку чудаков-библиофилов. Этот печник с боярской бородой, гитарой, фламенко. Задохлик Прасолов с Достоевским. Как это его Катя полюбила? Она такая… ну, пышка. А он позеленелый весь. Еще этот… прощелыга курносый, пожарник…

— Пожарный.

— Что?

— В русском языке нет такого слова: пожарник, между прочим.

— Мерси!.. Здорово забраться в тьмутаракань и выслушивать поучения о правилах русского языка.

— У Петрова есть идея, что…

— Ты разведешь наконец костер?! Я хочу есть, ваше пресвитерианство!

— Подожди… Счас сделам. Только надо сперва на мачту забраться.

— Ох, еще на вышку полезешь?

— Скоро выходить на связь. Надо же сообщить обстановку.

— Ой, ну и сообщи: все ок!

— А если где-то дым? Нет, у меня есть совесть и честь пожарного. Ты, кстати, тоже числишься теперь пожарной. Мы — пожарная команда! И это звучит гордо. Тем более, если вспомнить о музыке.

— При чем тут музыка, дезертир?

— Да хватит тебе! Не называй меня так, я же просил тебя по-хорошему.

— А разве ты не дезертир? Ну, ну-ка, помысли!.. Кто же ты?

— Раньше лесников называли стражниками и в армию их не брали. Здесь была служба. Война с браконьерством.

— Но ты-то сейчас лесопожарный сторож. Сторож, а никакой не стражник.

— Это одно и то же.

— Ой, Олег, ну может хватит уже умничать? Разведи костер.

— Нет, я на службу. Где мой бинокль?

— Разведи костер, а потом иди.

— Ты посмотри, сколько времени!.. Все, я побежал!

— Дрыхнуть поменьше надо!

— …Как я могу сразу заснуть с тобой?.. Давай поцелуемся на прощание.

— Да пусти же! Дурак.

— Нет, а вдруг вышка завалится. Это ж целый пятиэтажный дом, посмотри. Башня из бревен. Почти Вавилонская. Налетит сарма. Или вон орлан за шиворот подцепит, как суслика… Все, пошел!

…

— Ээй!.. Там, внизу!.. Вижу дым!

— Чи-и-во-о?

— Дым!..

— Где?

— У тебя между ног!.. Эээ-хоо! О-о-о! Выйди уже на связь! И скажи, что все в норме! Яснооо!

— Да подожди ты… сейчас… Не буду же я бросать костер… Сейчас разгорится… и пойду. Ладно.

— И скажи им!

— Чи-и-воо?

— Скажи им, что Кристина научилась разводить костер! И я ее люблю! Ого-ооо! Ооо! Пожароопасный сезон наступил! Пожар у меня! Это — Кри-и-сти-и-нааа! Аааа! Ооо! Ух, ты!..

…

«Усадьба, Усадьба, я Гора, как слышите, прием. Усадьба, Усадьба… Усадьба! Слышу вас, слышу вас хорошо… Люба, привет! У нас все в порядке. Да. Да. Нет. Все… Что?.. Э-э… мм… А? Пожароопасная обстановка… Нет. Горизонты чисты. Тайга не горит. Не дымит. Нет. Дымимся только мы… Что нового?.. Все новое, по правде сказать. Прилетал орел. Ночью кто-то сопел… Нет, не он. Какой-то зверь. Ходит. Что? Следы? Нет следов. Земля твердая, утоптанная… Не различишь. Ручей? Еще нет. Нет! Говорю!.. Усадьба? Как… как слыш… Да? Что? Прием. Что? Ручей, говорю, не пересох. Зацвели лилии. На ручье. Очень красиво! Оранжевые, в крапинку. Как дела у вас? Что нового? Что слышно про Мальчакитова? Прием. Вас поняла, вас… Хорошо. До связи! Пока!»

…

— Ну поздравляю, мадемуазель Живерни, это настоящий таежный костер!

— О, да, нам нечего ждать милости от при… от пр-ри-рроды!

— Дай я перерублю.

— Уж спасибо, барин, сами управимся.

— Нет, правда, дай топор.

— Слушай же главную новость.

— Какую?

— Такую. Миша жив. Ему сделали операцию.

— Мальчакитову?!

— А кому же? Люба сказала. Им сообщили.

— Слава аллаху!

— Ха-ха. Это что-то новенькое… Не заметила мусульманского знака… Надо будет приглядеться…

— Здорово! Значит, его спасли.

— Пулю извлекли, но, видимо, будут ставить пластину.

— Какую пластину?..

— Хм, откуда я знаю. Серебряную, наверное. Или нет, что я говорю глупости, титановую. В общем, из какого-то сплава высокопрочного…

— Сейчас на службе космические технологии. Мишка будет, как лунатик. Он и так не от мира сего. Прилетит в скафандре.

— Если его сразу не отправят в тюрьму… Набери еще воды.

…

— Там пусто. Может, дождевой?