Песнь валькирии

— Жируа хочет, чтобы мы доставили его целым и невредимым.

— Зачем?

— Он собирается отвести чужестранца к королю. Думаю, после его казни он надеется получить принадлежащие ему земли.

— У меня нет земель, — сказал Луис.

— У него нет земель, Филосе. Его надо убить. — Всадник направил на Луиса свой меч.

— У него есть земля. Безземельные не умеют так хорошо говорить и не знают так много. Посмотри на его меч, на дорогую одежду. У него есть земля, и палачи короля Вильгельма за несколько дней узнают, где она.

Луис слышал топот башмаков мальчика за спиной.

— Так что, пойдешь с нами сам или нам придется бить и тащить тебя силой? — спросил всадник по имени Гильом.

Луис не видел смысла отвечать.

— Взять его! Жентин, Жиль, ко мне.

Филосе ударил каблуками к бока коня, трогая его с места. Но животное, не слушаясь, нерешительно топталось на месте, пока он не приструнил его. Луис закинул голову и послал в небо вопль, вложив в него все отчаяние и гнев этих одиноких лет. Задрожав, лошадь беспокойно закрутилась. Филосе прикрикнул на нее, пытаясь заставить подчиниться, но Луис снова издал отчаянный вопль, и лошадь, подавшись назад, встала на дыбы и сбросила седока в снег, а затем понесла. Всадник поднялся на ноги, остальные спешились и попытались привязать своих; коней к деревьям.

— До тепла теперь далеко, — сказал Луис. — Соберите коней и идите домой. Я не хочу вас убивать. Крови и так достаточно.

Норманн выхватил меч, готовясь к бою. Он был высокий, гораздо крупнее Луиса. Луис старался видеть в нем противника, а не потную от страха добычу.

— Ты, никогда не сражающийся. Ты, со сломанной рукой и своими колдовскими штуками. Ты не хочешь убивать меня?

Он указал на землю между ними. Луису, кожи которого сейчас не касался камень, он казался неуклюжим и медлительным существом. Он подумал, что мог бы убежать, но тогда ему придется оставить парня во власти этих людей или холода. Филосе издал крик и бросился на него. Враждебность норманна эхом откликнулась в сердце Луиса. Меч согнулся в дугу, но Луис отвел плечо и дал ему просвистеть мимо. А затем воткнул свой нож в глаз Филосе. На лицо ему брызнула кровь, а норманн схватил его за плечи, словно приветствуя старого друга. Через миг он уже висел на нем мертвым грузом и Луис, отступив, дал ему упасть на землю.

Он облизал губы. Нет. Кровь. Нет. Луис. Нет. Волк внутри него был на свободе. Атакуя, норманны с криками кинулись к нему. Он рвал и резал, ломал суставы и кости, рассекал кожу. Здоровые пальцы снимали кожу, словно хрустящую корочку с пирога, сломанная рука не доставляла ему никаких хлопот. В нем, словно восходящее солнце, заполняющее все затененные уголки долины, росли возбуждение и восторг. Один из воинов попытался убежать. Луис с воем кинулся за ним через лес. Человека, который дал бы норманну убежать, полностью вытеснил волк. Он слышал частый возбужденный ритм и знал, что это бьется его волчье сердце. На его языке и в носу были соль и металл. Бегущий воин споткнулся о корень дерева. Он восхитительно ковылял, каждым своим шагом маня напасть и убить. Луис не убил его одним ударом, а прижал к земле, наслаждаясь его паникой и отчаянными попытками бороться, а затем и его смертью.

Разгоряченный, он сидел среди человеческих тел. Внезапная тишина успокоила его, и он обошел трупы, втягивая носом запах каждого из них, запах крови. Нет, Луис. Нет. В его голове звучали стихи из Библии, греческие слова, которые эхом отдавались от стен великой Святой Софии Константинопольской.

Прибавь дров, разведи огонь, вывари мясо; пусть все сгустится и кости перегорят. И когда котел будет пуст, поставь его на уголья, чтобы он разгорелся, и чтобы медь его раскалилась, и расплавилась в нем нечистота его, и вся накипь его исчезла[5].

Едите плоть народа Моего и сдираете с них кожу их, а кости их ломаете и дробите как бы в горшок, и плоть как бы в котел[6].

Луис хихикнул, из его носа потекла жидкость. Он тронул ее пальцем и лизнул палец. Кровь. Он счистил плоть с зубов. Биение сердца становилось спокойнее, медленнее.

— Здесь что-то не так, сынок, — это был его собственный голос, он говорил вслух.

Снег вокруг был красным.

— В этом странном месте весь снег красного цвета?

Слова, будто поплавки, шлепались в воду его сознания. Человеческие мысли вились вокруг них, и, подцепив их, он наконец вытащил их на поверхность разума.

Не делай этого, Луис. Нащупав в башмаке камень, он вытащил его и провел по его поверхности пальцем. Прикосновение голыша к коже успокоило его.

Он огляделся — весь снег был красным от крови. Нет, Луис. Он крепко сжал камень. Правая рука еще не совсем зажила, но уже работала.