Песнь ветра

Торов разблокировал трап и вышел. Чуть постоял, изучая окрестности и приближавшегося к катеру зверя, затем неспешно спустился и пошел навстречу. Планетарное тяготение мешало не сильно, сказывалась долгая подготовка и регулируемый биоэкзоскелет, с ним Торов давно сжился, с детства. Куда сильнее его волновала невыносимая ментальная тяжесть, навалившаяся на плечи и давящая все сильнее с каждым шагом.

Хозяин сам казался машиной – сотни три килограммов мышц, костей и сухожилий. Кошачья грация, волчья угрюмость. В глазах светился разум. Морда чуть вытянута, клыков, рогов и копыт не видно, круп гораздо ниже плеч, зато плечи шире. Не особо густая шерсть – она, похоже, умела менять цвет. По крайней мере, сейчас она такая же сизо-песочная, как камень под ногами. В целом… Ближе к кошачьим, нежели к обезьянам, что-то есть и от тех, и от других. И даже что-то от кенгуру, в форме задних лап. Правда, без хвоста, насколько Торов мог разглядеть с тридцати метров. Вероятно, прекрасно прыгает.

Однако, лапы звериные, массивные – без ярко выраженных пальцев. И передвигается на четырех конечностях. Но основной вес на задних. Не прыгает, идет скорее по-обезьяньи. Как же ты у нас так поумнел, хозяин леса? С роду не брав палку в руки… И что заставило тебя поумнеть?

И тут капитан вздрогнул – он уловил ответ. Не ответ на свои вопросы, а ответный импульс. Злой. Прежде всего злой, а уже потом вопросительный. Его можно было перевести: «кто такой и какого хрена надо?» Что же, логично. На Луне это являлось наиболее распространенным вопросом. М-да… опять про Луну. Что же, отвечать придется соответственно.

И он рявкнул в ответ. Беззвучно, мысленно. Разом вложив всю силу, а под своей силой он понимал и себя, и катер с хитрым интеллектуальным боезапасом, и свое оружие, и даже далекий корабль на орбите. Перевод мог быть таким: «Чего орешь, я в своем праве». Правда, вместо злости Торов попытался изобразить полнейшее спокойствие и уверенность в собственных силах. Без агрессии.

Зверь остановился. Покачался секунду-другую из стороны в сторону, как кобра, и двинулся дальше. Силен, такого нахрапом не возьмешь. Губы Торова растянула зловещая полуулыбка. Что нам килопарсеки с галактиками, пыльные тропинки – он как в детство вернулся! Прекрасно они друг друга понимали, прекрасно. Без обиняков.

Капитан расправил плечи, осознал, что тоже стоит, как пригвожденный, и снова пошел вперед. Если дальше так пойдет, дело окончится дракой. Но пока он надеялся на более миролюбивый исход.

Они остановились одновременно метрах в десяти. Зверь, надо полагать, считал это расстояние оптимальным – или минимальным – для прыжка, да и Торов, случись ему стрелять, отсюда не промахнулся бы. С минуту они разглядывали один другого с неким зловещим интересом, затем Хозяин повторил свой вопрос куда менее агрессивно и значительно тише. Слабее. Тебе правда объяснить откуда я тут взялся? А поймешь?.. Торов демонстративно посмотрел на небо, пошарил глазами, выискивая хоть одну звезду и не нашел не одной. Солнечный свет и облачность – откуда тут звезды… Тогда он представил некие абстрактные звезды на ночном небе, помедлил и глянул в глаза зверю. Зверь заворчал, обнажив клыки, Торов перевел взгляд чуть выше его надбровных дуг. Какие мы нервные… Уши у собеседника отсутствовали, верхняя часть черепа мало отличалась от черепа крупного млекопитающего. Пока Хозяин обдумывал ответ, капитан задал свой вопрос, представив себя в ближайшем лесу и послав вопросительный импульс. Зверь снова заворчал, но не зло, а скорее раздраженно. То есть, надежда на визит оставалась.

Торов похлопал себя по груди и послал «Ник», присовокупив себя в качестве иллюстрации. Зверь либо не понял, либо не счел нужным представится. Напряженность в его позе пропала, но присаживаться он не спешил. Торов чувствовал, что злость и агрессия в транслируемом состоянии зверя уходят, зато накапливается раздражение. И накапливается быстро. Это сбило Торова с толку. Откуда раздражение-то? Как будто у них тут каждый месяц садится ракета и инопланетяне все как один хотят погулять по владениям местного царя зверей.

Тут с неба послышался еле слышный стрекот. Торов обмер. Дрон. Корабельный дрон спускался с небес, выискивая, надо полагать, получше ракурс съемки. Торов снова торопливо обрисовал свой визит в лес и снова послал вопросительный импульс. Интонация вопроса на сей раз была не «можно ли мне?», а «почему нельзя?» Зверь тут же напрягся и выдал громогласный львиный рык. Посмотрел он при этом на дрон, а не на капитана. Торов скосил глаза в небо и успел заметить стремительную тень зубастой птицы. Скрежетнул удар и между собеседников рухнул исковерканный дрон. Тут же от зверя пришел ответ, его можно было с большой натяжкой перевести: «вот почему». С натяжкой, так как бешенства в ответе было куда больше, чем информации.