Песнь волчьей крови

Когда мы спустились вниз, в гостиной на диване сидела Олуэн, чему я немного удивилась, так как часы показывали три часа ночи, что могло означать, что все в этом доме уже могли догадываться об исходе нашего с Рудольфом «диалога». От одной только мысли о том, что все могут быть в курсе того, что мы переспали, мне становилось не по себе и хотелось обзавестись шапкой-невидимкой. Однако Олуэн не подала никаких признаков того, что она догадывается о произошедшем — она лишь встала с дивана, с обеспокоенным лицом повернувшись к нам, и как ни в чем не бывало произнесла:

— Раймонд, Северин и Дариуш в гараже с этим мужчиной, Кай лег недавно спать, а девочки на кухне.

— Хорошо, — сдержанно ответил Рудольф, после чего отправился к выходу, оставив меня наедине со своей матерью.

— Присаживайся, — указывая на диван, произнесла Олуэн, — Пепел и Ариэлла сейчас принесут малиновый чай.

Сев напротив женщины, я встретилась с ней взглядом и поняла, что она настолько сильно обеспокоена, что со стороны кажется, будто она сидит на иголках.

— Вы переживаете? — с ноткой непонимания спросила я, по-видимому, не до конца отойдя ото сна и от того, что недавно произошло между мной и Рудольфом.

— Дело в Залине. Она напала на тебя и теперь Рудольф наверняка объявит о её исключении из стаи, но если этот мужчина признает, что хотел убить тебя по наставлению Залины — это уже будет считаться второй попыткой покушения на тебя. Это будет значить, что Рудольф может занести Залину в черный список. Полуоборотни из черного списка не имеют право на проживание в стае и создание своей стаи на протяжении одного столетия. В мире всего несколько полуоборотней, выживших вне стаи к окончанию своего срока отстранения. Фактически, занесение в черный список — это приговор для волка.

По-моему, тот факт, что нападавший на меня был соучастником Залины, был очевиден, но, естественно, я решила умолчать об этом, чтобы не расстраивать Олуэн еще сильнее. На протяжении полувека она считала Залину своей дочерью, хотя и не была той, кто родила её, поэтому я не могла осуждать её за то, что она жалела ту, которая пыталась меня убить. Она жалела дочь, а не преступницу. Без сомнений Залина была для Олуэн дороже, нежели я, хотя Олуэн наверняка бы отрицала этот факт, если бы я вдруг спросила её об этом. И в этом не было ничего неправильного, но мне, почему-то, хотелось, чтобы Олуэн встала на мою сторону, в случае если ей придется выбирать между мной и Залиной.

Запрокинув ногу на ногу, я начала кусать губы изнутри, задумавшись о том, что же может сказать соучастник Залины, поэтому не сразу заметила появление Пепел и Ариэллы, вышедших из кухни с подносом в руках. Когда я подняла на них взгляд, они были всего в паре шагов от нас, и я замерла от увиденного. Я впервые видела Ариэллу без головного убора, но даже не ожидала увидеть на её голове волчьи уши. Красивые, достаточно крупные и пушистые, они торчком выглядывали из-под густых волос девушки. Словив на себе мой ошарашенный взгляд, Ариэлла сконфуженно улыбнулась.

— Ты почти как девушка из моего сна, — наконец выдала я, после чего встала со своего места и, подойдя к Ариэлле впритык, слегка дотронулась до её левого уха. Ариэлла держала впереди себя круглый поднос с чайными чашками и явно не знала, как реагировать на моё поведение.

— Какой девушки? — ухмыльнулась Пепел, по-видимому, будучи довольной моей реакцией на уши Ариэллы.

— Мне с детства снился Рудольф, а еще девушка с такими вот ушами, — начала совершенно спокойно и абсолютно бесцеремонно трогать пушистые ушки Ариэллы я. Когда она внезапно дернула ими, по-видимому, не выдержав щекотки, я отстранилась, и мы встретились взглядами. Мы встретились серьезными взглядами, после чего весело заулыбались друг другу, и я пропустила её к столу, позволяя ей поставить поднос на журнальный столик.

— У тебя еще и хвост такой же, — удивленно уставилась на развивающийся за Ариэллой хвост я. — Только цвет другой. У тебя волосы темные, с еле уловимым бордовым отливом, а у девушки, которая мне снилась, они были ярко-рыжими, с красноватым оттенком.

— Давно она тебе снилась? — поинтересовалась Пепел.

— Она снилась мне всю мою жизнь, как и Рудольф. Из прочитанного мной в Летописи Бирюка, я пришла к выводу, что мне могла сниться Безымянная волчица ржаного поля. Она была единственной дочерью Годфрида Рэда, который, по-видимому, действительно приходится моим отцом. Вот только я не могу понять, как может мне отчетливо сниться человек, который жил за пять веков до моего рождения, и лица которого я точно не могла нигде видеть…

— Всё просто, — пожала плечами Пепел. — Это генетическая память.

— Что? — не переставая пялиться на роскошный хвост Ариэллы, переспросила я. Так вот что Раймонд имел в виду, когда наблюдая за кометой, говорил, что хвост — это красивое продолжение яркой личности.