Песнь жизни

– Точно, Линни. Растешь прямо на глазах! Изиару нужно было подходящее тело для новой жизни. Сильное, мощное, хорошо подготовленное к его новым возможностям, которое не испугалось бы ни магии, ни его измененного разума. Тело Темного эльфа, которое можно было бы безнаказанно изъять у его владельца. А как это проще сделать? Правильно, найти подходящего младенца и потихоньку вселиться, как это делают самые обычные призраки. Проблема состояла лишь в том, что у вас, любезные, очень мало рождается потомства. Слишком хрупки они в детстве, потому-то их и прячут аж до самого совершеннолетия. Потому-то и трясутся над каждым, как нерадивая хозяйка над дырявым ведром. И Изиар решил не полагаться на случай, а заранее позаботиться о своем драгоценном теле. СОЗДАТЬ его из подручного материала, изменив кого-то из ваших женщин так, чтобы получить именно то, что нужно.

Белка грозно оглядела столпившихся эльфов, среди которых почти потерялась бледная до синевы Мирена, и выразительно оскалилась.

– О да. Поначалу он думал использовать одну из вас. Взять, как простую заготовку, кое-что поправить и готово: новенький малыш стал бы идеальным вместилищем для его извращенных мозгов. Но увы: эльфийки оказались слишком хрупки для придуманных им рун и слишком редко приносили деток, чтобы Изиар продолжал и дальше рисковать их жизнями. Чаще всего они просто погибали, не справляясь с Огнем Жизни, который именно тогда стал больше походить на проклятие, чем на истинную магию Темных. Поэтому после серии сокрушительных неудач, из-за которых в Роду Л'аэртэ перестали рождаться женщины и даже Совет начал неодобрительно коситься, Изиару пришлось слегка поумерить аппетиты и приостановить эти разработки. Затаиться и надолго притихнуть. Ровно до тех пор, пока ему в голову не пришла спасительная мысль о том, что матерью могла стать женщина не только его народа…

Тир, вздрогнув всем телом, со странной болью посмотрел на маленькую Гончую. И Белка, словно почувствовав, быстро обернулась.

– Ты прав, мальчик: именно тогда впервые родились руны Изменения. Не полвека назад, не в Священной Роще, а много, много раньше. Потом они лишь шлифовались, подгонялись и плавились на чужой коже с тем, чтобы когда-нибудь, однажды, появилось в этом мире существо, способное их выдержать. И способное принести Темному Владыке долгожданного наследника. Того, чье тело Проклятый Бог мог бы занять собой. Прости, малыш. На самом деле именно ты должен был стать тем, кого так сильно жаждал найти Изиар и его дальний потомок – Талларен Илле Л'аэртэ. И те руны… боюсь, они были предназначены для тебя.

– Я…

– Да, – невесело кивнула Белка. – Однако после ухода Изиара о них надолго забыли, ими просто не решались воспользоваться, поскольку время еще не пришло. Но на исходе девятой эпохи, когда Восемь Кругов из Девяти были уже пройдены, когда восемь жизней из девяти необходимых были отданы на откуп… Линни, не смотри с таким ужасом – твои предки отлично знали, для чего в правящем Доме рождался младший сын… вот тогда и настало время для нового Изменения. И именно тогда Хранители вспомнили о той части Хроник, которую никто, кроме них, никогда прежде не видел. Правда, Иттираэль? Ведь даже твой Владыка не читал этих строк? И не знал, зачем Талларен вдруг задумался о повторении прошлого опыта?

Древний маг сжал кулаки и быстро покосился на молодого лорда, до которого тоже стало доходить. Таррэн хищно прищурился, понимая многое из того, о чем Белка даже не договорила. Многое, о чем раньше не догадывался сам. Еще больше вспомнил, воспользовавшись дремлющей памятью Лабиринта, и, наконец, с досадой покосился на прикусившего губу Тира. Кажется, мальчик знал об этом не меньше?

– Торково копыто! – пробормотал Хозяин Серых Пределов. – Как же я тебя упустил?

Юноша болезненно дернул щекой и промолчал.

– Тир? Чья это работа?

Тир поспешно отвел глаза, в которых снова появилась боль.

– Проклятие… – Таррэн устало прикрыл веки. – Малыш, я этого не хотел. По крайней мере, не так. Не здесь. И не в это время.

– Я знаю, – неслышно оборонил юноша. – И не в чем тебя не виню. Прости, что я не сказал.

Мелисса, незаметно подкравшись, тихонько шмыгнула носом и крепко уцепилась за руку Тирриниэля, выразительно косясь на старших и чего-то заметно пугаясь. Этого, к счастью, никто не заметил, кроме встрепенувшегося Владыки, а она, увидев проблеск понимания в его глазах, сжала ладошку еще сильнее и с облегчением приложила пальчик ко рту.