Песни

Ангелы мешаться в это дело.

- Квиты мы, приятель дорогой!

Что нам спорить! Улетай домой!

- Вот умру, у райского огня

Мне дадут ли отдых заслуженный?

- Что ж! Тебе готовы - простыня,

Гроб, свеча и старые кальсоны.

- Квиты мы, приятель дорогой!

Что нам спорить? Улетай домой!

- Ну так что же, - в ад теперь мне путь

Или в рай, где радость вечно длится?

- Как сказать! Изволь-ка потянуть

Узелок: тем дело и решится!

- Квиты мы, приятель дорогой!

Что нам спорить? Улетай домой!

Так бедняк из мира уходил,

Шутками больницу потешая,

Он чихнул, и ангел взмахом крыл

Будь здоров - взвился к чертогам рая.

- Квиты мы, мой ангел дорогой!

Кончено. Лети себе домой!

Перевод Вс. Рождественского

КАМИН В ТЮРЬМЕ

Мне взаперти так много утешений

Дает камин. Лишь вечер настает,

Здесь греется со мною добрый гений,

Беседует и песни мне поет.

В минуту он рисует мир мне целый

Леса, моря в углях среди огня.

И скуки нет: вся с дымом улетела.

О добрый гений, утешай меня!

Он в юности дарил меня мечтами;

Мне, старику, поет о юных Днях.

Он кажет мне перстом между дровами

Большой корабль на вспененных волнах.

Вдали певцам уж виден берег новый

В сиянии тропического дня.

Меня же крепко держат здесь оковы.

О добрый гений, утешай меня!

А это что? Орел ли ввысь несется

Измеривать путь солнечных лучей?

Нет, это шар воздушный... Вымпел вьется;

Гондолу вижу, человека в ней.

Как должен он жалеть, взносясь над нами,

Дыша всей грудью вольным светом дня,

О людях, обгороженных стенами!

О добрый гений, утешай меня!

А вот Швейцария... ее природа...

Озера, ледники, луга, стада...

Я мог бежать: я знал - близка невзгода;

Меня свобода кликала туда,

Где эти горы грозно громоздятся

В венцах снегов. Но был не в силах я

От Франции душою оторваться.

О добрый гений, утешай меня!

Вот и опять переменилась сцена...

Лесистый холм, знакомый небосклон...

Напрасно шепчут мне: "Согни колена

И мы тюрьму отворим; будь умен".

Назло тюремщикам, назло оковам

Ты здесь, - и вновь с тобою молод я...

Я тешусь каждый миг виденьем новым...

О добрый гений, утешай меня!

Тюрьма Ла Форс

Перевод М. Л. Михайлова

МОЯ МАСЛЕНИЦА В 1829 ГОДУ

Король! Пошли господь вам счастья,

Хотя по милости судьи

И гнева вашего отчасти

В цепях влачу я дни свои

И карнавальную неделю

Теряю в чертовой тюрьме!

Так обо мне вы порадели,

Король, заплатите вы мне!

Но в бесподобной речи тронной

Меня слегка коснулись вы.

Сей отповеди разъяренной

Не смею возражать, - увы!

Столь одинок в парижском мире,

В день праздника несчастен столь,

Нуждаюсь я опять в сатире.

Вы мне заплатите, король!

А где-то ряженым обжорам,

Забывшим друга в карнавал,

Осталось грянуть песни хором

Те самые, что я певал.

Под вопли их веселых глоток

Я утопил бы злость в вине,

Я был бы пьян, как все, и кроток.

Король, заплатите вы мне!

Пусть Лиза-ветреница бредит,

Мое отсутствие кляня,

А все-таки на бал поедет,

И лихом помянет меня.

Я б ублажал ее капризы,

Забыл бы, что мы оба - голь.

А нынче за измену Лизы

Вы мне заплатите, король!

Разобран весь колчан мой ветхий

Так ваши кляузники мстят.

Но все ж одной стрелою меткой,

О Карл Десятый, я богат.

Пускай не гнется, не сдается

Решетка частая в окне.

Лук наведен. Стрела взовьется!

Король, заплатите вы мне!

Тюрьма Ла Форс

Перевод П. Антокольского

ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ ИЮЛЯ

Как память детских дней отрадна в заточенье!

Я помню этот клич, во всех устах один:

"В Бастилью, граждане! к оружию! отмщенье!"

Все бросилось - купец, рабочий, мещанин.

То барабан бил сбор, то пушка грохотала...

По лицам матерей и жен мелькала тень.

Но победил народ; пред ним твердыня пала.

Как солнце радостно сияло в этот день,

В великий этот день!

Все обнимались, все - и нищий и богатый;

Рассказ чудесных дел средь женщин не смолкал.

Вот криком радостным все встретили солдата:

Герой осады он, народу помогал.

С любовью Лафайет, я слышал, поминался;

Король же... вкруг него черней сгущалась тень.

Свободна Франция!.. Мой разум пробуждался...

Как солнце радостно сияло в этот день,

В великий этот день!

Назавтра был я там: уж замок с места срыли.

Среди развалин мне сказал седой старик:

"Мой сын, здесь произвол и деспотизм душили

Народный каждый вопль, народный каждый крик.

Для беззащитных жертв им мест недоставало...

Изрыли землю всю: то яма, то ступень.

При первом натиске, шатаясь, крепость пала".

Как солнце радостно сияло в этот день,

В великий этот день!

Свобода, древняя святая бунтовщица,

Вооруженная обломками желез,

Зовет - торжественно над нами воцариться

Святое Равенство, сестру свою с небес.

Они своих борцов уж выслали насилью:

Для громов Мирабо двор - хрупкая мишень.

Народу он кричит: "Еще, еще Бастилью!"

Как солнце радостно сияло в этот день,

В великий этот день!

Где мы посеяли, народы пожинают.

Десятки королей, заслышав наш погром,

Дрожа, свои венцы плотнее нажимают,

Их подданные нас приветствуют тайком.

Отныне светлый век - век прав людских - начнется,

Всю землю обоймет его святая сень.

Здесь новый мир в пыли развалин создается.

Как солнце радостно сияло в этот день,

В великий этот день!

Уроки старика я живо вспоминаю;

И сам он, как живой, встает в уме моем.

Но через сорок лет я этот день встречаю

Июльский славный день - в темнице за замком.

Свобода! голос мой, и преданный опале,