Песни

"Кто рыбка, кто рыбак", - подумал я, "мы все клюем на золотой крючок, на прозу о любви, на песни ни о чем, приманкой нас так трудно удивить.

И мы как стая рыб, плывем на свет, и рыбаков своих зовем по именам. Мы сочиняем фарс, и остается нам еще десяток рифм, еще десяток фраз..."

Я верю ей, я верю в то, что я любим, и нет причин не верить, нет.

- Товарищ Мордюков

Товарищ Мордюков, вот Вам топор, мы знаем Вас, Вы преданный работник. Вон, видите, пошел бухгалтер наш? Мы это Вам оформим как субботник, а-а-а, о-о-о-о-о-о-о-о. Товарищ Мордюков, вот Вам топор, пора прищучить этого иуду. Давайте, дорогой, чего уж там, наш коллектив доверил это Вам

Убей зануду, товарищ Мордюков, Убей зануду, товарищ Мордюков!

Давно пора понять - вся власть у нас. Решает пролетарий, а не гопник. Решает лесоруб и хлеборуб, все прочие выходят на субботник, а-а-а, о-о-о-о, вы спросите, откуда эта власть? Мы Вам ответим честно - от верблюда. Даешь интеллигенцию труда! А толстых и очкастых - никогда, да,

Убей зануду, товарищ Мордюков, Убей зануду, товарищ Мордюков!

О-о-о-о-о-о-о-о. О-о-о-о-о-о-о-о. О-о-о-о-о-о-о-о.

- Мыши ( Крысы )

Мы жили, будто нет нам дела, не обращая ни на что, ни на что, а между тем происходило, и, наконец, произошло: в процессе был нарушен древний, и, в том числе, искажена, искажена, но всем известно, что не дремлет, и вот - извольте пожинать:

в колодце выпили всю воду, аа, и все консервы съели мыши, вот беда, недоуменьем полон воздух, аа: откуда столько грызунов? Куда ушла вода? Аа.

В тот вечер я играл на флейте. Как было трудно мне играть, мне играть! Хоть каплю жидкости налейте, и мышеловку - под кровать. Не зная публики столичной, на сцену просто глупо лезть. Но мыши нам небезразличны, и, значит, в этом что-то есть!

В колодце выпили всю воду, аа, и все консервы съели мыши, вот беда, недоуменьем полон воздух, аа: откуда столько грызунов? Куда ушла вода? Аа.

- Ока (Так жили мы)

В далеком странствии твоем ты пролетала сквозь дома, ты наполняла чаши дней упругой пеною ума. В далеком странствии твоем, На повороте, на Оке, ты возводила маяки и засыпала на песке. В далеком странствии твоем...

Я в одиночестве моем садился в десять поездов и расходился по стране кругами летних отпусков. Я в одиночестве моем имел причуду не скучать и каждый вечер у стола садился чайником стучать. Я в одиночестве моем...

Так жили мы с тобой вдвоем в уютном гнездышке своем: ты - в дальнем странствии твоем, я - в одиночестве моем. Так жили мы с тобой вдвоем, так жили мы с тобой вдвоем.

- Генералы

Здесь слишком шумно, чтоб быть людьми, слишком шумно, чтоб быть людьми, слишком поздно, чтоб верить в рай. Здесь все часы не звонят, а бьют, каждый вечер гремит салют в честь салюта, что был вчера. Эй! Это странно тебе и мне, мы скучаем по тишине, и особенно по ночам,когда

Генералы не дают мне спать, хотят видеть меня, чтоб двигать меня, Генералы не дают мне спать, сновиденья мои превращая в бои, Генералы не дают мне спать.

Здесь слишком людно, чтоб где-то жить, слишком людно, чтоб где-то жить, все решает квадратный метр. Здесь в тишине типовых дворцов расселили кремлевских вдов, я не против, но где взять мест? Эй! Это странно тебе и мне, Я хожу от стены к стене, мы не сможем здесь жить вдвоем, пока

Генералы не дают мне спать, хотят видеть меня, чтоб двигать меня, Генералы не дают мне спать, сновиденья мои превращая в бои, Генералы не дают мне спать.

Мне все равно, кто придет за мной, кто агрессор, а кто святой, все равно мое место там, Там, где играет армейский джаз, где под корень срезают нас, отправляя букеты вам. Эй, эй, эй! Кто мешает тебе и мне? Я хочу умереть во сне и проснуться рядом с тобой!

Но генералы не дадут мне спать, хотят видеть меня, чтоб двигать меня, Генералы не дают мне спать, сновиденья мои превращая в бои, генералы не дают мне спать, хотят видеть меня, чтоб двигать меня, Генералы не дают мне спать, сновиденья мои превращая в бои, Генералы не дают мне спать.

- Людикаклюди ( Межсезонье )

Я склонен считать межсезонье весною, а людикаклюди считают, что зря. Я склонен предаться июльскому зною, а людикаклюди ждут декабря. И я ношу майку и легкие джинсы, а людикаклюди любят шерсть, они отказались от радостей жизни, чтоб первыми крикнуть:"Есть!", когда ударит мороз.

Я верю газетам и Гидрометцентру, а также всем прочим разносчикам слов, а людикаклюди уперлись в приметы и в опыт шестидесятилетних отцов. Иая пою песни, я балую душу, то пробую степ, то исследую рок, а людикаклюди молчат и слушают: они запасают свободу впрок, на случай, если мороз.

Я, вобщем-то, склонен не делать ошибок, но эта вода холодна для меня здесь людикаклюди, и людикакрыбы, людикактолько и люди, как я. Но разница наша - ничто на проверку, нас даже сблизила эта вода. Вопрос только в том, кто окажется сверху, потом, в иерархии льда, когда ударит мороз.

- Закат багров