Песни

Растревожится зорька пальбою да стонами.
Опрокинется в траву вчерашний корнет.
На убитом шинель с золотыми погонами,
Дорогое сукно спрячет сабельный след.

Да простят мне все то, что я кровью своею испачкаю,
И все те обо мне, чья память крепка.
Как скатится слеза на мою фотокарточку
И закроет альбом дорогая рука.

Голубые лошади

Как по Красной площади —
Алый пыл знамён.
Голубые лошади,
Красный эскадрон.

Вслед глядели девушки,
Заслонясь рукой.
Только до победушки
Ой как далеко.

Там Шкуро и Мамонтов,
Врангель и Колчак
За царя Романова,
За своих внучат,

За обиду острую
Бьются ретиво.
Да ещё за Господа
Бога самого.

Ой, куда ты конница
Правишь копыты?
Ой, не скоро кончится
Девятнадцатый…

Запахами ночь шалит
Шпорный перезвон…
Голубые лошади,
Красный эскадрон.

На смерть Валерия Агафонова

Может, виной расстоянья,
или я сам не спешил?..
Что ж ты мои ожиданья
встречей не разрешил?

Чёрной тесьмой перехвачены
близкие сердцу черты.
Всё, что судьбою назначено,
бережно выстрадал ты.

Спишь на цветах увядающих,
а у тебя в головах —
осени лик всепрощающий
с тихою грустью в глазах.

Слышишь, подруга сермяжная
песню заводит без слов?
Струны-певуньи наряжены
в бархат бардовых басов.

Внемлет минорным созвучиям
всё повидавший Парнас,
слушают ивы плакучие
твой недопетый романс.

Гладиаторы

Неподвластные смерти и тлену,
Не познавшие страха в веках,
Вновь выходят на ту же арену
Те же галлы с мечами в руках.

Обречённые дети изъяна,
В юбилейный стотысячный бой
На ещё не зажившие раны
Принимаете новую боль.

И, на вашу отвагу глазея,
Очевидцем ста тысяч затей
Закипает котёл Колизея,
Переполненный пеной страстей.

Век от века билеты дороже,
Всё страшней и упорней бои.
Занимайте, патриции, ложи,
Покупайте кошмары свои.

Будет боль, будет кровь, будут стоны,
Будут дикие звери реветь,
Чтоб потом на святые иконы
Вам самим было жутко смотреть.

Смерть традиций своих не нарушит —
Как тогда, так и будет теперь.
Посмотрите, не ваши ли души
Душит яростно раненный зверь?

И послушай: за храпом агонией
И сквозь всю сумасшедшую сечь
Не твои ли надежды, хоронит
Жалким звоном обломанный меч?

Орденами твоими увешан,
Избежав хищной пасти и лап,
Не твою ль кровожадность утешил
Опьяненный победою раб?

Всё смешалось, рычанье и крики,
Лязг доспехов и скрежет зубов.
И в победном неистовом лике
Вновь ты видишь проклятье рабов.

И опять твой восторг обалделый
На стотысячный пир воронья,
Чтоб не знала ни мер, ни пределов
Ненасытная жажда твоя.

И чтоб отдыха галлы не знали,
Сокрушая миры и века,
Будет слышаться ад вакханалий,
И не высохнет кровь Спартака.

 1975

Жестокий романс