Песни далекой Земли [сборник]

Руководители верфей Деймоса утверждали, что строят эти корабли километрами, а покупатель отрезает ту длину, которая ему нужна. Конечно, большинство их изделий отличались принципиальным фамильным сходством, и «Голиаф» не составлял исключения.

Его основой служил одиночный, треугольный в сечении лонжерон ста пятидесяти метров в длину и пяти по каждой грани. Любому инженеру, родившемуся раньше двадцатого века, он показался бы на редкость хрупким, но нанотехнология, которая выстроила этот каркас буквально по отдельным атомам углерода, придавала ему прочность в пятьдесят раз более высокую, чем у самой крепкой стали.

На этом хребте из искусственного алмаза крепились различные модули, которые и составляли «Голиаф». Большинство из них легко заменялось. Сферические водородные цистерны, выстроенные вдоль трех сторон лонжерона словно горошины, только не внутри, а снаружи стручка, заметно превышали по размерам все остальное. По сравнению с ними командный, обслуживающий и жилой модули у одной оконечности корпуса, силовая и двигательная установки — у другой казались второстепенными пристройками.

Когда Роберта Сингха назначили командовать «Голиафом», он рассчитывал на безмятежные, по возможности, даже скучные несколько лет космической вахты, перед тем как выйти на пенсию и окончательно обосноваться на Марсе. Хотя ему было всего семьдесят, он явно начинал сдавать. Размещение на базе в точке Лагранжа L4, в шестидесяти градусах впереди по движению Юпитера, должно было стать практически сплошным отпуском. Все, что ему придется делать, это угождать пассажирам, астрономам и физикам, пока те будут вести свои бесконечные эксперименты.

Так сложилось потому, что «Голиаф» принадлежал к классу исследовательских судов и, соответственно, получал финансирование из планетарного научного бюджета. Как и «Геркулес», находившийся в миллиарде с четвертью километров поодаль, в точке L5. Вместе с Солнцем и Юпитером, два корабля образовывали гигантский ромб, который, не меняя формы, совершал вокруг Солнца один оборот в течение юпитерианского года, состоявшего из четырех тысяч трехсот тридцати трех земных дней.

Корабли связывались посредством лазерных лучей, длина которых была известна с точностью до одного сантиметра, и, таким образом, в совокупности представляли собой идеальную базу для ведения всевозможной научной работы. При помощи приборов «Голиафа» и «Геркулеса» можно было узнать и о возмущениях в пространстве-времени, вызванных столкновением черных дыр, и о достижениях космической техники сверхцивилизаций, и бог знает о чем еще. Поскольку приемные устройства обоих кораблей могли быть связаны воедино, образуя радиотелескоп фактически более миллиарда километров в диаметре, они уже сумели с беспрецедентной точностью нанести на карту отдаленные участки Вселенной.

Не пренебрегали на борту «троянских близнецов» и ближайшими окрестностями, где расстояния мерялись всего лишь миллионами километров. Исследователи наблюдали сотни астероидов, попавшихся в эту обширную гравитационную ловушку, и осуществляли короткие вылазки на ближайшие из них. За несколько лет о составе этих малых тел было выяснено больше, чем за три столетия, прошедших с момента их открытия.

Будни, лишенные событий, нарушаемые лишь сменой персонала да регулярными возвращениями на Деймос для осмотра и модернизации оборудования, длились вот уже тридцать лет. Мало кто помнил, для какой цели были изначально построены «Голиаф» и «Геркулес». Даже их экипажи редко отдавали себе отчет в том, что они несут караульную службу, как часовые, три тысячи лет назад стоявшие в дозоре на продуваемых ветрами стенах Трои. Но эти люди ожидали такого врага, о котором Гомер не мог и помыслить.

22 БУДНИ

Хотя нынешний пост капитана Сингха, равноудаленный от Солнца и Юпитера, считался самым уединенным местом работы в Солнечной системе, капитан редко чувствовал себя одиноко. Он часто сравнивал свое положение с тем, в котором находились великие мореплаватели прошлого, к примеру Кук и несправедливо оклеветанный Блай [62]. Они месяцами, а то и годами не имели связи с родным краем и семьями, были вынуждены жить в переполненных помещениях, в антисанитарных условиях, в постоянном присутствии горстки товарищей-офицеров и большого количества малообразованных и зачастую мятежно настроенных матросов. Даже помимо таких внешних опасностей, как штормы, скрытые мели, действия неприятеля и враждебность туземцев, жизнь на корабле в прежние времена, должно быть, близко напоминала ад.

Жилого пространства на борту «Голиафа» было и вправду не намного больше, чем на тридцатиметровом «Индеворе» Кука, но отсутствие гравитации позволяло использовать его намного эффективнее. Да и комфорт, доступный экипажу и пассажирам, был несравненно выше. Что касается развлечений, то люди, находившиеся на борту, имели непосредственный доступ ко всему созданному человеческим искусством и культурой вплоть до самых последних новинок. Задержка во времени при связи с Землей была чуть ли не единственной трудностью, которую им приходилось терпеть.